Перелом руки полицейский

Об этом сообщает МРОО «Комитет по предтвращению пыток» 3 ноября.

(Дмитрий Разживин)

По словам Дмитрия Разживина, который обратился за юридической помощью в Комитет по предотвращению пыток, вечером 25 сентября этого года он в компании друзей у себя в квартире выпивал пиво. Решив расходиться по домам, приятели вышли покурить во двор.

«Недалеко от нас остановилась полицейская машина марки «ГАЗель», из которой вышли сотрудники полиции и направились в нашу сторону. Не представившись и не высказывая никаких требований, они стали нас хватать по одному. Мне так сильно скрутили левую руку, что я почувствовал боль в районе локтя, – рассказал Дмитрий. – После этого меня положили на пол полицейского автомобиля, а один из сотрудников принялся меня душить так, что у меня потемнело в глазах.  Видя, что я теряю сознание, он меня отпустил».

По словам Разживина, после доставления в Городецкий отдел полиции его отвезли в центральную районную больницу для прохождения медицинского освидетельствования на состояние алкогольного опьянения, там же врачи диагностировали у него перелом в районе локтевого сустава левой руки и ему был наложен гипс.

После этого задержанного снова доставили в местный отдел полиции, где на него был составлен протокол об административном правонарушении за нахождение в общественном месте в состоянии алкогольного опьянения. Из-за сломанной руки Дмитрий не смог подписать документ, за него это сделала его мать, оставив запись, что с данным протоколом не согласна. Как подчеркнул пострадавший, копию протокола ему так и не вручили.

В свою очередь, жена Разживина – Анастасия рассказала правозащитникам, что, приехав в больницу, увидела у мужа ссадины над левой бровью и на ногах, также она обратила внимание на сильно опухшую руку супруга. На вопрос, адресованный полицейским, что случилось, те ответили, что Дмитрий упал и повредил руку.

«Однако после того как факт перелома руки был установлен врачами, полицейские сказали мне, что они применили к мужу физическую силу. Почему они ее начали применять, мне ничего не ответили, сказав только «так бывает…», – сообщила Анастасия Разживина.

По заявлению Дмитрия Разживина юристы Комитета по предотвращению пыток опросили четверых очевидцев произошедшего, а также вместе с заявителем 29 сентября обратились в Городецкий межрайонный следственный отдел с сообщением о преступлении.

Сегодня правозащитники получили копию постановления о возбуждении уголовного дела. В нем, в частности, сообщается: «в ходе задержания и доставления Разживина Д.В. в МО МВД России «Городецкий» 25.09.2015, неустановленный сотрудник полиции, явно выходя за пределы его должностных полномочий, причинил Разживину Д.В. следующие телесные повреждения: закрытые переломы венечного отростка левой локтевой кости, наружного надмыщелка левой плечевой кости, ссадины на правой голени, которые в своей совокупности вызвали причинение средней тяжести вреда здоровью… что повлекло существенное нарушение прав и законных интересов Разживина Д.В.».

Юрист МРОО «Комитет по предотвращению пыток» Сергей Романов, представляющий интересы Дмитрия Разживина: «В рамках проверки по обращению Дмитрия в нашу организацию мы организовали проведение судебно-медицинского освидетельствования, которое показало наличие вреда здоровью средней степени тяжести, также заявитель прошел психофизиологическое исследование с использованием полиграфа, которое подтвердило, что он говорит правду. После того, как Дмитрий будет признан потерпевшим по этому делу, мы будем ходатайствовать перед следствием о проведении опознания  полицейских, участвовавших в его задержании, а также об ознакомлении с данными видеорегистратора, который находился в полицейском автомобиле».

Ранним вечером 18 апреля 2017 года 28-летний житель Челябинска Сергей Старцев и его приятель Сергей Мальгин были задержаны сотрудниками отдела полиции «Металлургический». Полицейских вызвали работники продуктового магазина «Час Пик», которым показалось, что Мальгин взял со стеллажа с табачными изделиями две пачки сигарет «Кент» и попытался унести их собой, не заплатив. Для Мальгина эта история закончилась «легким испугом»: уже в июне уголовное дело против него по статье «Покушение на грабеж» было закрыто в связи с примирением сторон и компенсацией ущерба в размере чуть менее 200 рублей. А вот Старцев, который вызвался сопровождать своего знакомого в отдел полиции, чуть не стал инвалидом: полицейские сломали ему руку, пытаясь применить боевой прием «загиб руки».

Перелом оказался сложным и сопровождался защемлением лучевого нерва. Металлическую пластину из плеча Старцеву все еще не вынули, он опасается, что теперь не сможет пройти ни одну медкомиссию при устройстве на работу (без которой после этого случая он остался на целый год). Сотрудники полиции предлагали Старцеву уладить дело «миром», выражая готовность «скинуться для этого всем отделом», но он решил довести дело до суда. В результате остался и без денег, и без морального удовлетворения: спустя 7 месяцев после инцидента Следственный комитет прекратил возбужденное против полицейских уголовное дело.

Как говорится в постановлении СК о прекращении дела (копия есть в распоряжении Радио Свобода), Сергея Старцева полицейские решили оставить на ночь в «обезьяннике» за то, что он «активно жестикулировал и выражался нецензурной бранью». По версии полицейских, Старцев был пьян. После того как он отдал полицейским шнурки и цепочку с крестиком, он решил снять с головы кепку. Это действие почему-то было воспринято ими как попытка сопротивления, в ответ на которую один из сотрудников «Металлургического» применил к Старцеву «боевой прием борьбы» под названием «загиб руки за спину». Все действия сотрудников полиции Сергея Берлякова (он в тот день работал «на выезде» и привез Мальгина и Старцева в отделение) и дежурного А. В. Казанцева (он помогал Берлякову «уговорить» Старцева зайти в клетку) попали на камеры наблюдения, но суд почему-то не смог решить, кто именно из них несет ответственность за сломанную руку, хотя показания Старцева и записи свидетельствуют о том, что это был именно Берляков. Кроме того, в постановлении о прекращении уголовного дела сказано, что полицейские действовали «исходя из необходимости исполнения своих профессиональных обязанностей».

Фрагмент в​идео с камер наблюдения ОП «Металлургический», на котором видно, как сотрудники полиции Берляков и Казанцев без видимой причины валят Сергея Старцева на пол, заломив ему руку за спину. По словам Старцева, руку ему сломал именно Сергей Берляков:

«Я вступился за друга, поскольку его доставляли в отделение полиции, – рассказывает Сергей Старцев. – Да, действительно, мы были выпившие. Я вступился за друга, поскольку он района не знает, и я сотрудникам полиции объяснил это. Я говорю: «Мой друг не знает местности, он из другого района, я проеду с ним». На что сотрудники полиции ответили мне: «Иди домой!» Я говорю: «Нет, я поеду». Они говорят: «Хорошо, тогда мы на тебя составляем протокол, и ты поедешь на другой машине, с другим экипажем». Я говорю: «Хорошо, поедем так». Проехали в отделение, там на меня начал составлять протокол сотрудник полиции. Я говорю: «Мне положен адвокат, дайте мне, пожалуйста, адвоката». Он говорит: «Ты что-то покурил, что ли, или употребил?» Я говорю: «Пожалуйста, везите меня на освидетельствование». Они говорят: «Хорошо, свозим».

Свозили меня на освидетельствование, после освидетельствования на меня составили протокол по мелкому хулиганству. Причем у меня с собой был паспорт, мои родители приехали за мной на машине. Сотрудники мне сказали: «Иди фотографируйся, отпечатки пальцев снимай». Я ответил на это, что у меня уже все есть. Тем не менее сходил и сфотографировался, пальцы по новой откатали. Протокол я подписал, и далее меня провели в камеру. Попросили выложить все содержимое из карманов. Я это воспринял вполне лояльно, ну, проверка есть проверка, куда денешься. Выложил все из карманов. Попросили снять цепочку с шеи, я снял. Попросили снять ремень, снять шнурки с кедов, я выполнил их просьбу. Передо мной стоял сотрудник, который все это просил сделать, и чуть позади меня, правее, стоял второй сотрудник полиции. И вот этот сотрудник, передо мной который, он мне говорит: «Ну, все, проходи в камеру». Я начал возмущаться, говорю: «Ребята, с какой это стати? У меня паспорт на руках, и вы меня более чем на три часа не имеете права вообще задерживать, в принципе. У меня тут и родители приехали за мной». Я снял кепку, руку опустил, и в этот момент сотрудник, который позади меня был, применил ко мне физическую силу, а именно – загиб руки за спину, сломав тем самым мне руку.

Я испытал шок, почувствовал боль, в глазах потемнело. Тем не менее меня посадили в камеру. Я уже в камере понял, что что-то не то с рукой, я не могу ею двигать, как обычно, я ее пошатал второй рукой – она у меня висит, не двигается. Я ее приподнял, положил на вторую руку, понял, что рука сломана, и начал ногами бить по калитке, чтобы достучаться до них, кричал: «Открывайте! Вызывайте скорую! Вы мне руку сломали!» Минут через 35–40 приехала скорая помощь. Сотрудник полиции зашел вместе с двумя медиками, они посмотрели на мою руку, сразу поняли, что рука сломана, наложили шину, повели меня в карету скорой помощи. При этом сотрудник полиции отдал мне все вещи, кроме паспорта. На карете скорой помощи я поехал в отделение травматологии. Меня туда доставили, после чего наложили гипс. Пришел участковый, говорит: «Где это ты так упал?» Я говорю: «Это я не падал, это постарались ваши коллеги». Он говорит: «Как так?» Я объяснил ему ситуацию, он говорит: «Да не может быть!» Я говорю: «Но вот, действительно, так оно и есть». Он с меня взял объяснения. Руку загипсовали, и тут же меня положили. Где-то дня через два приблизительно мне сделали операцию, поставили пластину. Сейчас я с пластиной хожу. Дело было 18 апреля 2017 года, и сейчас вот 17 апреля 2018-го надо будет снимать пластину. Это ладно, кость срослась, это хорошо, но был перелом со смещением, плюс ко всему зажатие лучевого нерва произошло, я кистью вообще двигать не мог. С пластиной я лежал месяц, после чего месяц я дома был, еще через месяц меня опять положили, но уже с нервом, в неврологическое отделение, я еще там месяц пролежал: было комплексное лечение, физиотерапия, ОФК, капельницы, уколы, таблетки. Не знаю, сейчас я восстановился, но скоро операция опять, будут пластину доставать, и как все это дело произойдет – не знаю тоже.

Сотрудник полиции Сергей Берляков, который, как утверждает Сергей Старцев, сломал ему руку:

Я до сих пор еще не работаю. Тем не менее перед выпиской, в начале мая, приходил начальник того сотрудника полиции, объяснял мне ситуацию, говорит: «Мы сломали руку одному задержанному на улицу, выплатили 40 тысяч, все спокойны, всем все нормально». Я говорю: «Так дело не пойдет». То есть он мне предлагал пойти на компромисс, уладить ситуацию аналогичным образом. Я говорю: «Тут совершенно другая ситуация. Тут, во-первых, было не задержание, тут я находился уже в полиции, я не сопротивлялся». Есть видео с камер видеонаблюдения, там все зафиксировано, там видно, как все происходило. Потом, через денек приблизительно, приходил непосредственно тот сотрудник, который сломал мне руку – Сергей Берляков его зовут, по-моему, сержант, он предлагал 80 тысяч, говорил, «там на камере ничего не понятно, куча-мала, кто что сломал, сколько нас там человек было, мы все скинемся». Поскольку я с сотрудниками полиции и ранее имел отношения, и не скажу, что отношусь к ним лояльно, я весь разговор записал на диктофон. Он мне предлагал 80 тысяч, чтобы я сказал «прокурорским», что я «сам сломал руку о подоконник». Я говорю: «Так дело не пойдет». Он говорил, что ему через год на пенсию, у него выслуга лет, у него ипотека, семья, ребенок. Пояснил: «Я сразу понял, что ты не быдло и не алкаш». И я про себя подумал: «А с быдлом и с алкашом так поступать, значит, можно?» Меня это тоже возмутило.

Я говорю: «Я занимаюсь сейчас своим здоровьем, мне по кабинетам, по следственным комитетам бегать никак, я сейчас буду заниматься здоровьем и рукой. Пожалуйста, вот адвокат, решайте с ним все вопросы». После чего он мне оставил свой номер телефона, говорит: «Все же я от тебя жду звонка» – ну, чтобы я принял его предложение о 80 тысячах. Но я ему не позвонил.

После выписки ко мне снова приезжал замначальника, не знаю, кто он по званию, его руководитель, скажем так, говорит: «Вы будете доводить дело до суда?» Я говорю: «Да, я буду доводить дело до суда». На что он развернулся, сел в машину и уехал. Дело было возбуждено, в Следственный комитет меня не раз вызывали, в Министерство юстиции меня вызывали, там с меня брали объяснения, после чего проходили следственные мероприятия. Я даже приезжал в другой район к тренеру по рукопашному бою, который тренирует полицейских, учит их таким приемам. Он пояснил, что таким приемом действительно можно сломать руку, и такие случаи не редкость. Следствие велось, и перед Новым годом не было слышно. Буквально вчера (15 января. – Прим. РС) я позвонил своему адвокату, поинтересовался, как идет дело, какие есть известия, на что он мне сказал, что следствие закрыли, потому что следствие «не выявило преступного деяния» в отношении меня».

Сергей Старцев говорит, что его главная цель по-прежнему – «добиться правды» в этом деле:

«Я и сейчас желаю добиться правды, довести дело до суда, чтобы этот случай был примером. Сегодня они мне сломали руку, завтра они кому-то открутят голову, понимаете? И это происходило в камере, под видеонаблюдением. Это же нехорошо – такое вот дело! Дело закрыто, и если это безнаказанным останется, у них просто руки развязаны, им, получается, все можно! И второе: я до сих пор не работаю, у меня рука вот только восстанавливается. Я пойду к врачу, буду еще узнавать, можно ли мне работать или нет. Если я даже пойду на завод, я не знаю, пропустит меня медкомиссия или нет с такой травмой. И, естественно, я хотел бы компенсировать это все. Я не злопамятный, сажать я никого не собираюсь, но хочу, чтобы это было уроком как для самого конкретного человека, который сломал мне руку, так и для остальных сотрудников полиции».

«В наших реалиях это обычное дело»

Адвокат Андрей Лепёхин, представляющий интересы Сергея Старцева в сотрудничестве с правозащитной организацией «Зона права», рассказал Радио Свобода о странностях в следствии по этому делу и о перспективах его подзащитного все-таки получить компенсацию от сотрудников полиции и добиться их наказания:

– В наших реалиях это обычное дело, сотрудники полиции часто бесцеремонно применяют силу в ситуациях, когда никаких оснований для этого фактически нет. После того как Старцев обратился в Следственный комитет, следователи вели расследование дела, насколько я успел бегло с ним ознакомиться, таким образом, что Старцев как бы сам виноват, что он вел себя агрессивно. В каждом допросе сотрудников полиции звучало: Старцев вел себя агрессивно, Старцев чуть ли не оказывал сопротивление сотрудникам полиции и так далее. Ни на одном допросе следователи почему-то ни у одного сотрудника полиции не спросили, в чем проявлялась эта агрессия, в чем проявлялось сопротивление, почему не надели на него наручники? Я участвовал в одной очной ставке с сотрудником полиции, и я, конечно, все эти вопросы задал. Выяснилось, что Старцев «выражался нецензурной бранью», но никого не оскорблял, то есть просто использовал эти выражения для связки слов. В чем проявлялась агрессия, сотрудники полиции сказать не смогли. Фактически получается, что Старцев просто выражался нецензурной бранью в присутствии сотрудников полиции, за это на него и был составлен протокол. А дальнейшие действия сотрудников полиции, мягко говоря, вызывают недоумение – бросаться на человека, выкручивать ему руку, ломать при этом руку. В своих показаниях этот сотрудник (Сергей Берляков. – Прим. РС) говорит, что он якобы вообще передал Старцева другому сотруднику и уже никакого отношения к этому не имел. И вдруг – подбегает и ломает руку.

– Что видно на записях с камер наблюдения?

– Видно, что Старцев снимает кепку с головы. Почему-то сотрудник полиции решает, что это он не кепку снимает, а замахивается – ну, это, видимо, его тактика защиты такая. Нежелание следствия привлекать сотрудников полиции было видно с первого допроса, когда они всех допрашивали в таком же ключе: «вел себя агрессивно, агрессивно, агрессивно, и в результате сотрудники полиции правомерно ему закрутили руку, но сломали при этом». Они даже не установили, кто из этих двух сотрудников сломал руку. Они пишут, что в действиях такого-то (конкретно указывают сотрудника) «отсутствует состав преступления», потому что он якобы «правомерно применил загиб руки». А рядом второй вывод – «не установлено достоверно, кто же все-таки из этих двух сотрудников сломал руку». И по этим двум основаниям они прекращают дело. Это нонсенс, потому что Старцев с самого начала говорил, и на видео видно, кто бросается на него, выкручивает руку. Старцев с самого начала говорил, от действий какого сотрудника он испытал сильную физическую боль.

– Может ли быть связано прекращение уголовного дела с тем, что Старцеву два раза предлагали компенсацию и он от нее отказался? Может быть, прекращение уголовного дела – это своего рода месть? «Не хочешь брать деньги – не получишь ничего?»

– Мне трудно говорить, предположить можно что угодно, и ваш вариант можно предположить. Я очень часто выступаю в таких делах защитником и вижу, как допрашиваются сотрудники полиции для того, чтобы дело имело судебную перспективу, и под каким углом и ракурсом они допрашиваются, когда следователь просто хочет это дело прекратить. На мой взгляд, изначально следствие шло именно по пути прекращения дела. Мы будем добиваться возобновления расследования уголовного дела. Выводы следствия противоречат логике. Говорят, что «отсутствует состав преступления в действиях конкретного лица», и тут же говорят, что это лицо они «не установили». Мы видим состав, видим доказательства виновности сотрудника и необоснованность выводов следствия, именно на это и будем напирать.

– Как вы оцениваете шансы на получение Старцевым существенной компенсации, например, за потерю трудоспособности?

– Пока дело не направлено в суд, не появилась какая-то судебная перспектива, говорить о шансах иска преждевременно. Да, в такого рода делах можно предъявлять иски, если дело пошло в суд, можно предъявлять иск и в ходе уголовного процесса. Можно дождаться окончания уголовного процесса и потом предъявить гражданский иск, доказывать, какой материальный ущерб был причинен в результате действий, потери работоспособности и так далее. Если мы проиграем нашей судебной системе, то можем в дальнейшем обжаловать действия наших властей в Европейский суд по правам человека, добиваться компенсации от государства уже там.

– Челябинск в народе известен как город «суровый». Сергей Старцеву повезло, что ему всего лишь сломали руку?

– В принципе, это рядовой город по такого рода делам. Такие ситуации случаются в Челябинске не чаще и не реже, чем в других городах. Другое дело, что со статистикой таких преступлений все непросто: человек попал в полицию, его там побили, он то ли написал заявление, а мог и не написать заявление, мог уйти домой, потом вызвать скорую. Очень много этих случаев остается нерасследованными. Вопрос в том, что я называю «правовой просвещенностью населения». Сотрудники полиции уходят от ответственности, потому что человек не сразу, допустим, вызвал скорую, не сразу обратился в больницу, не сразу сказал в больнице, что его били в полиции и так далее. И из-за таких нюансов следователям становится очень трудно направить дело в суд.

Челябинск, улица Электростальская, дом 13. Отдел полиции «Металлургический»:

​– Ваш совет пострадавшим: не соглашаться ни на какие неформальные компенсации, на предложения уладить дело миром, а обращаться к юристам, в следственные органы и так далее?

– В принципе, да. Конечно, это от человека зависит, но если посмотреть практику ЕСПЧ, то компенсации довольно солидные, а сотрудники полиции довольно часто предлагают мизерные компенсации, лишь бы замять дело. Смотрят по материальному положению человека, могут ему предложить мизерную компенсацию, он соглашается. И в дальнейшем, кстати, получается ситуация, что сотрудники полиции иногда начинают это использовать. Они говорят: «человек хотел получить от нас деньги и для этого нас оговаривает». Да, мой совет, конечно, прежде всего обращаться в правоохранительные органы, в Следственный комитет, в прокуратуру, сразу вызывать скорую помощь по выходу из полиции, лучше прямо даже на крыльцо, чтобы никто из сотрудников полиции потом не говорил, что «пока ты шел до дома, тебя кто-то побил».