Хрептович бутенева перелом
|
Источник
Лукашка со товарищи австрийские резиденты Макеи придумывает фиктивную, фальшивую историю «Белоруссии».
Филёлохи Академии Навук РБ придумывают фальшивую топонимику и произношение старых названий, и форсируют польско-«белорусскую» латинку.
Экзархи из МП, сидящие в Минске закрывают глаза на экспансию Ватикана в те места, где католицизма никогда не было и добродушно терпят
католические ходы по центру Минска.
А между тем, где-то все еще сохраняется реальная история людей, принадлежавших душой и телом Российской Империи, и живших в БЕЛОРУССИИ.
Они говорили и писали по русски, по немецки и по-французски,
принадлежали к служилому русскому дворянству и никогда не слыхали о белорусской «мове», потому что крестьяне в их имениях говорили по-русски, возможно, с диалектизмами.
Местечковый патриотизм литвина подправлен мною.
Бывает так, что книга попадает в руки случайно.
Но в ней находишь то, что искал.
Оказывается – искал не там, где нужно.
Так произошло и у меня с книгой мемуаров Михаила Аполлинариевича Бутенева «История старой русской дворянской семьи».
Вышедшая уже давно, в 2002 г. в Москве, книга эта преспокойно лежала себе в магазине издательства, в котором я в ту пору работал редактором,
и я ходил мимо нее тысячи раз, прежде чем эта серая обложка каким-то образом привлекла мое внимание.
И только тогда я понял, что эти удивительные, полные неподдельной интеллигентности и грусти по ушедшим временам воспоминания посвящены
бело
русскому роду Хрептовичей – Бутеневых и местечку Щорсы на ногвогрудчине, где я бывал неоднократно во время поездок по Белоруссии.
Отыскал я и свою старую заметку о Щорсах.
Перевожу ее с белорусского для большей доступности. (*Ну-ну! Литвин недоделанный…)
Оставлю только слово «стародрук» — старопечатная книга.
Всего за 30 км. на восток от Новогрудка, на берегу Немана, рядом с живописной Налибокской пущей находится деревня Щорсы.
В центре деревни стоит церковь св. Дмитрия Солунского.
Казалось бы, обычный приход, практически ничем не примечательный, с неспешной провинциальной жизнью. Но обратившись к истории, мы с удивлением увидим, что в давние времена маленькие Щорсы были значительным культурным центром, влиявшим на жизнь новогрудчины.
Местечко Щорсы известно с XV столетия.
Его владельцем был древний род
бело
русских дворян Хрептовичей.
Известно, что Ян Хрептович еще в 1413 году получил герб, а в 1641 г. сейм Речи Посполитой присвоил Хрептовичам графский титул.
Останки первых Хрептовичей, от начала бывших православным родом, почивали в церкви свв. Бориса и Глеба в Новогрудке.
Многочисленные поколения Хрептовичей отстраивали родовую усадьбу.
Наибольшего расцвета Щорсы достигли в конце XVIII столетия.
Обустройством усадьбы занялся Иоахим Литавор Хрептович (1729 – 1812), последний канцлер Великого Княжества Литовского.
Он получил прекрасное образование в Вильне и Берлине, был создателем Комиссии народного образования, членом Товарищества приятелей наук, автором стихов и научных работ. При Иоакиме Хрептовиче в Щорсах был построен новый каменный дворец, заложен парк с более чем 200 породами растений.
Не оставались Хрептовичи ранодушными и к духовной жизни.
В Щорсах с давнего времени существовала деревянная православная церковь.
В 1776 г. на пожертвовавание Хрептовича была построена новая каменная церковь.
Сначала приход был униатским, а после ликвидации унии присоединен к Православной Церкви.
Храм продолжал действовать и в 1920-30 гг. и во время войны.
Закрыли его только в 1962 г.
Здание было повреждено, но уцелело.
В 1988 г. жители Щорсов предприняли попытку получить разрешение открыть старую церковь,
но при этом выяснилось, что ее даже нет в списках экзархата...
Сегодня храм отреставрирован.
Главным увлечением Хрептовича были книги. Последний канцлер ВКЛ вошел в историю, как основатель крупнейшей частной библиотеки
на Беларуси
в Северо-Западном крае.
Он привозил книги из своих путешествий по Франции, Германии, Голландии, Польше,
покупал стара
друки
печатные книги в закрытых русским правительством католических монастырях,
приобрел часть Варшавской публичной библиотеки епископа Залусского, часть знаменитой библиотеки Иосифа Империали в Риме.
Будучи настоящим патриотом родины, Хрептович интересовался прошлым отечества, собирал оригиналы и копии старинных документов. Щорсовский архив содержал более 150 томов источников по истории Речи Посполитой.
Весь верхний этаж дворца в Щорсах представлял собой специально оборудованное помещение библиотеки.
В ней насчитывалось около 20 тысяч единиц хранения, в том числе ценнейших старо
друков
печатных книг XV – XVII ст.ст.
Рядом размещалось собрание художественных ценностей, который с большим вкусом и настоящим талантом коллекционера
Хр
а
Ептович собирал на протяжении всей жизни.( *вот так у мовнюков Хрептовичи внезапно становятся ХрАптовичами!)
Усадьба в Щорсах в начале XIX ст. была одним из культурных центров
Беларуси
Северо Западного края.
Сюда приезжал последний король Речи Посполитой Станислав Август Понятовский – заядлый библиофил, тут работали многие ученые, краеведы, поэты. Среди них – астроном Михаил Почобут, историки Игнат Данилович, Иоахим Лелевель, поэты Адам Мицкевич и Владислав Сырокомля.
Именно в Щорсах Мицкевич написал свой знаменитый сонет «Dо Niemna»- «К Неману».
Долгое время библиотекарем здесь работал белорусский поэт Ян Чечот.(: *понятия не имею об этом ублюдке)
Сын Иоахима Хр
е
птовича – Адам, инспектор школ Виленского университета, так же, как отец – завзятый любитель книги, не оставив потомства, завещал библиотеку первому университету, который будет открыт в
Беларуси
Северо-Западном крае.
Имение перешло к Михаилу Хрептовичу – русскому дипломату в Италии.
Новый хозяин любил Щорсы, где бывал редко, но ничего не смыслил в ведении хозяйства.
По совету министра сельского хозяйства Саксонии он отдал Щорсы в аренду Фердинанду Фишеру, который довел имение фактически до нищеты.
В 1892 г. Род Хрептовичей угас.
Наследниками графской усадьбы стали родственники Хрептовичей – братья Хрептовичи-Бутеневы. В 90-х годах они приводят в порядок библиотеку, по их приглашению петербургский ученый С. Пташицкий делает ее опись.
В 1913 г. Константин Хрептович-Бутенев передал книжное собрание на временное хранение в библиотеку киевского университета,
где им мог пользоваться широкий ученый мир.
Условием была договоренность о возвращении библиотеки
на Беларусь
в Северо-Западный край после открытия там университета.
Значительная часть книг (около 3 тысяч) а так же музей остались в Щорсах, где погибли во время 1 мировой войны.
В скором времени после создания Белорусского государственного университета, в 1924 г. Нарком образования БССР обратился к украинской стороне с просьбой о возврате библиотеки, на что получил согласие.
Однако по неизвестным причинам передача фондов не состоялась. Не вернули библиотеку и по сегодняшний день.
Виктор Попов ( Вихтар Папоу)
Хрептович-Бутенев, Аполлинарий Константинович
Хрептович-Бутенева О. А. Перелом (1939-1942). — Paris : YMCA-Press
* Семья Бутеневых-Хрептович в 1939 году: граф Аполлинарий Константинович,
«Поля», (1879—1946); Ольга Александровна, его вторая жена и мачеха его семерых детей (род. 1890);
дочь Прасковья, «Паша» (1911-1969), замужем за Н. Мальцевым, у нее было двое детей — близнецы Сережа и Катя (род.. 1934);
сын Константин, «Костя» (1912—1963);
дочери Мария, «Марьюшка» (1913-1973),
Елизавета, «Лизанька», (род. 1915), Екатерина,
«Катя» (род. 1917);
сыновья Михаил (род. 1919)
и Сергей (1922-1974),
Война застала Пашу,’Костю и Лизаньку во Франции.
Остальные все, включая двоих детей Паши, близнецов Сережу и Катю, были в Польше.
Гостил в то время в имении и Юлий Эдуардович Конюс (1873-1947), «дядя Жюль», дядя Ольги Александровны.
Глава 1
ЩОРСЫ.
Погода в сентябре 1939 года в Польше была сухая и солнечная. Деревья Щорсовского парка еще не облетели, листья только начинали краснеть, желтеть и отливать золотом, но на утренней росе в еще зеленой траве уже заблестели серебром осенние паутины. Осень как бы выжидающе задержалась, цепляясь за последние теплые дни, такие тихие в своей настороженности.
Среди нас нарастало беспокойство и страх перед неизвестностью и, казалось, неизбежностью катастрофы. Мы все внутренне оцепенели в этом ожидании и старались непрерывной деятельностью заглушить нарастающую жуть.
Марьюшка и Катя, дочери Поли,* с начала войны уехали в Новогрудок, за 25 верст, на курсы сестер милосердия. По мобилизации призвали нашего управляющего, пана Малишевского. Оставшиеся — лесничий, лесники, эконом, служащие администрации — часто собирались у нас на тревожные заседания, а непрерывные призывы радио к объединению, к сохранению спокойствия, ко всеобщей мобилизации держали нас в постоянном напряжении. Страшны и, казалось, безнадежны были и сводки о продвижении немцев, и растерянность Англии и Франции, от которых мы ждали помощи.
На нашем фольварке Мурованка день и ночь молотили хлеб для армии, все старались быть на своем посту, и это нас сближало и объединяло в одну большую семью.
При всей этой лихорадочной деятельности внешне наша жизнь текла по-прежнему. Семилетние близнецы, дети старшей дочери Поли, проживающей в Париже, Сережа и Катя, со своей гувернанткой, панной Марьей, нашей милой героической «карлицей», по-прежнему занимались, гуляли в парке или играли перед террасой дома. Панна Леонтина, старенькая экономка с трясущейся седой головой, по-прежнему ходила за мной, требуя указаний относительно меню, по-прежнему Павел прислуживал за столом в белом пиджаке и нитяных перчатках… Много было, конечно, разговоров о бегстве из Щорс, — но куда? Дороги запружены армией и беженцами, везде бомбардировки, а здесь больной Сережа, младший сын Поли, 16-летний мальчик, полный дом старых служащих, которых невозможно бросить на произвол судьбы.
17 сентября утром нас разбудил телефон из Несвежа, имения Радзивила. «Советы перешли границу и их передовые отряды могут быть в Щорсах с часу на час!»
Мы спешно оделись и разбудили всех. Дела много, звонит беспрерывно телефон. За письменным столом, в кабинете, Поля отвечает, отдает последние распоряжения в Мурованку, в лес, в администрацию. Вот и взволнованный голос Марьюшки из Новогрудка. «У нас здесь паника. Приход большевиков застал всех врасплох; тот, кто еще может, бежит на запад. Что вы будете делать?»
Отвечать не пришлось — нас прервали… Снова и снова телефон -из Мурованки, из леса… потом вдруг все стихло.
Собравшись в кабинете у Поли, Миша, 18-летний сын, Сережа, панна Марья и я спешно приняли общее решение — отправить близнецов из дома, чтобы они не испугались при виде возможного насилия и грубости. Тут же наша горничная Варя предложила отвезти их к ее родителям в деревню Лоски. Это и близко, и в стороне от Щорс. Мы, конечно, с радостью согласились. Там, казалось нам, они будут в безопасности. Начались торопливые сборы. За нами по пятам ходит молчаливый, как всегда, когда волнуется, дядя Жюль, брат моей матери, живший вместе с нами. То он с детьми, то связывает вещи, то о чем-то сосредоточенно задумывается. Необходимо было также немедля отправить Павла к его семье. Он, осадник, сражавшийся с Советами, злейший враг большевиков, и ему надо скрываться. Миша взялся собрать все имеющееся оружие и выбросить
Источник
В истории старинной усадьбы в Щорсах есть неожиданные повороты, мистические совпадения и удивительные встречи. На ее фоне разворачивались трагические события нашей истории: войны, приход советской власти, репрессии. Менялись судьбы людей, заканчивались эпохи, приходили новые времена. Сейчас кажется, что у поместья, от которого остались лишь руины, есть только прошлое. Но усадьба неожиданным образом сейчас, в настоящем, объединяет людей, которые еще недавно не были знакомы друг с другом и которые хотят одного: подарить имению будущее.
История № 1. Об усадьбе
Усадьба в Щорсах была построена в 1776 году. Это было одноэтажное здание с центральной двухъярусной частью. Вокруг дворца — большой пейзажный парк с искусственными водоемами. В усадебный комплекс входили и другие постройки: дом управляющего, библиотека, помещения для прислуги, конюшни, коптильня. Усадебное хозяйство в свое время было одним из самых больших, богатых и передовых в Великом княжестве Литовском.
Оранжерея в усадьбе. Оригинал фотографии хранится в Национальной библиотеке Польши. Фото: svaboda.org
Здесь почти на сто лет раньше, чем на государственном уровне, было отменено крепостное право. Хозяйство было идеально налажено и дало бы фору многим современным колхозам и агрогородкам. В имении делали фурманки, колеса, занимались животноводством. А еще выпекали хлеб, делали свое пиво, сыры и выращивали рыбу.
Дворец в Щорсах. Гравюра Наполеона Орды. Вторая половина XIX века
В имении работали винокуренный завод, маслобойня, действовали предприятия по производству кирпича, костяной муки для удобрения почвы, дренажных труб. Были в Щорсах своя водяная лесопилка и мельницы. Позже на Немане соорудили верфь, на которой делали маленькие суда — витины. Для хозяйственных мастерских во второй половине ХIХ века была построена так называемая Мурованка Хрептовичей, похожая на средневековый замок.
Во время Первой мировой войны дворец сгорел. Полностью его так и не восстановили. Имение постепенно пришло в упадок. В 1960-х годах панский дом разобрали. В сохранившихся зданиях в свое время были садик, школа и квартиры. Потом учреждения образования перенесли, людей переселили. И вот уже несколько лет усадьба пустует и разрушается.
История № 2. О настоящем и вере в себя
Сейчас в небольшом местечке осталась лишь малая часть великолепия — так называемый белый дом, где жил управляющий, а потом хранилась часть библиотеки, каре служебных помещений, флигель, руины конюшни и коптильня.
Все это в ближайшее время в очередной раз попытаются продать на аукционе. Сначала имение оценивалось в примерно 150 тысяч долларов (в эквиваленте), потом сумма уменьшилась до 60 тысяч. Но покупателей и за столько не нашлось. Скорее всего, на очередном аукционе цена за усадьбу снова значительно снизится.
И именно здесь начинается современная история старинной усадьбы. Минчанка Анна Булда однажды поняла, что хочет поменять свою жизнь и сделать в ней что-нибудь действительно важное. Например, восстановить какую-нибудь белорусскую усадьбу.
— Со Щорсами у меня получилась совершенно мистическая история. Я долго смотрела на сайтах наши белорусские усадьбы, а когда наткнулась на эту, сразу как будто почувствовала: вот оно! Решила, буду ее восстанавливать, — говорит Анна.
Мы стоим около флигеля дворца. Еще недавно здесь был детский сад. Сейчас стекла в окнах разбиты, а на закрытых дверях — табличка с информацией о том, что здания продаются.
Планы у Анны грандиозные: восстановить имение полностью. Но пока у нее нет ни денег, ни прав на усадьбу, зато есть энтузиазм и вера в себя.
Анна вместе с товарищами зарегистрировала в мае этого года благотворительный фонд «Щорсы и Хрептовичи». Женщина изучает историю поместья, собирает по крупицам воспоминания местных о последнем графе, вместе с волонтерами приводит в порядок территорию. Сейчас ищет инвестора для имения, но желающих вложить сюда деньги пока нет.
Чтобы полностью посвятить себя историческому наследию, женщина уволилась с работы и занялась деятельностью фонда. Говорит, просто не хватало времени совмещать, вот и выбрала то, что по душе.
— Мне для чего-то это все надо. Есть ощущение, что усадьба каким-то образом откликается на мое желание восстановить ее. Конечно, работы здесь очень много, сами видите, в каком состоянии здания. Я буду рада любой помощи. Например, летом здесь работали волонтеры — очищали руины панского дома. Мы ищем любых специалистов, которые могли бы нам как-то помочь. Может быть, в будущем, может быть, сейчас. Общие усилия могут дать положительный результат.
О том, что главное в деле восстановления имения Хрептовичей — найти инвестора, который сможет, а главное — захочет вкладывать сюда деньги, говорит и минский бизнесмен Дмитрий. Он купил рядом с дворцом старый дом, восстановил его и зарегистрировал по данному адресу фонд. Говорит, будет здесь проводить пленэры для художников и скульпторов, чтобы привлечь внимание к усадьбе.
История № 3. Об испытаниях и надежде
В эти ноябрьские дни в Щорсы приехал прямой потомок последнего графа — Петр Бутенев. Теолог и профессор живет в Америке, куда в середине 50-х годов прошлого века перебрался его отец — Михаил Хрептович-Бутенев.
Петр второй раз в Беларуси. В обязательной программе — посещение родового поместья и служба в местной церкви.
В этот приезд привез в Беларусь и племянника Евгения, чтобы показать дом его прадеда Аполлинария Хрептовича-Бутенева — последнего графа, который жил в Щорсах.
В своей книге «Перелом» Ольга Хрептович-Бутенева, жена графа, описывала свои последние дни в Щорсах.
Шел 1939-й год. Арестовали мужа — графа Аполлинария (она ласково называла его Полем), — и женщина вспоминает, как прятали детей, как приезжие грабили усадьбу, сжигая книги из библиотеки. В поисках сокровищ, которых уже давно здесь не было, кто-то даже разобрал полы.
Когда пришла советская власть, Поль оказался в тюрьме. Семья долгое время не знала ничего о его судьбе. Пока муж томился за решеткой, Ольгу отправили в Казахстан. Оттуда она писала письма мужу и прошения властям об освобождении. И ждала, любила и надеялась.
Сыну графа от первого брака Михаилу удалось уехать в Варшаву. Дочери — Марылька и Катя, которые в начале войны уехали в Новогрудок на курсы сестер милосердия, впоследствии тоже эмигрировали.
Детей старшей дочери графа, живущей в Париже, семилетних близнецов Сергея и Катю, которые в сентябре 1939 года находились в Щорсах, позже удалось вывезти в Варшаву. Но сначала малышей в своих хатах прятали местные селяне. Кстати, дочь Кати — Мария Соццани — была женой Иосифа Бродского, с которой он прожил семь лет и был, как сам писал, счастлив настоящей любовью.
В 1942 году всей графской семье удалось воссоединиться во Франции. Но Поль и Ольга прожили там вместе всего год. Мужчина скоропостижно скончался.
Никто из тех, кто когда-то жил в щорсовской усадьбе, сюда больше не вернулся.
А ведь старожилы еще помнят последнего графа. 89-летняя Любовь Герасимовна, пока мы идем по заброшенной мурованке, пробираясь через заросли к зданиям, рассказывает, как все выглядело здесь раньше. Показывает, где готовили сыры, где молотили зерно, а где стояли коровы. Потом, говорит, этот хоздвор для своих нужд использовал местный колхоз — и при советской власти здесь тоже был порядок. А уж потом все пришло в запустение. Помнит женщина и внуков графа — близнецов. Она, как и другие местные ребятишки, часто играла с ними во дворе усадьбы. А граф для деревенских детей на Рождество и Пасху устраивал сладкие столы. Угощал конфетами и мандаринами.
Бабушка отважно забирается в проем окна в белом доме, чтобы посмотреть, что еще сохранилось внутри, и рассказать графу о том, как выглядел дом при его деде.
— Я чувствую здесь любовь, — делится своими эмоциями Петр Бутенев, — мне хочется трогать руками все эти руины и кирпичи. Это прошлое нашей семьи, которое всегда с нами. Удивительно, но в нашей семье нет никакой злости на большевиков — это были смутные и трудные времена, но они прошли. О реституции речи не идет, усадьба принадлежит вам. Она — наше прошлое, но это ваше будущее. Конечно, очень жаль, что имение в таком состоянии, но я надеюсь, что мы все вместе сможем сделать что-то хорошее для него.
Петра в Беларусь пригласило «Таварыства аховы помнікаў гісторыі і культуры», которое уже два года держит связь с представителями старинного рода. Сейчас совместными усилиями готовится к изданию на белорусском языке книга воспоминаний, которую написал Михаил Хрептович-Бутенев.
Мы еще долго говорим о прошлом и будущем, о связи поколений и о том, как важно объединить усилия в восстановлении своего культурного наследия.
Потомки Хрептовичей готовы хоть как-то помочь в этом деле. Скорее всего, не финансово — у когда-то богатого рода практически ничего не осталось. А представители фонда надеются, что в скором времени появится возможность выкупить старинные здания и наконец начать восстанавливать усадьбу и старинный парк.
Источник