Чесноков перелом ноги

Спустя четверо суток после трагедии на велотреке в Крылатском, когда московский велогонщик Павел Свешников скончался от пока еще не выясненных причин, нам, наконец, удалось собрать мнения людей, непосредственно наблюдавших все, что происходило в тот день, 4 сентября. Ранее информация поступала, но она была обрывочной, частично базировалась на слухах и не позволяла составить общую картину. Сложности добавило то, что буквально на следующий день, 5 сентября, запись трансляции гонки была заблокирована, и в данный момент посмотреть ее невозможно. 

К счастью, ее успели скачать, так что запись имеется в распоряжении редакции. В этом материале мы постарались представить картину исходя из того, как ее восприняли гонщики, наблюдавшие все, что происходило в тот день. Каждый из них увидел что-то свое, знает что-то, чего другие не видели или не слышали, и именно такие перекрестные мнения, на наш взгляд, позволят читателям самим сделать какие-то выводы.

Никита Таначев

Таначев — российский гонщик, недавно получивший двойное гражданство и выступающий сейчас за Грузию. Он учился в УОР-2 вместе со Свешниковым, но тренировались они у разных специалистов, Таначев у Виктора Манакова-старшего, а Свешников у Юрия Разумова. Никита хорошо знал Павла, они были друзьями и, главное, Таначев ехал «Гран-при Москвы», в том числе и ту самую гонку по очкам 4 сентября. Из всех гонщиков именно Таначев после трагедии начал активно высказываться о том, что медицинская помощь была оказана вовсе не своевременно, а также опубликовал реквизиты карточки бабушки Павла для сбора средств.

— Насколько верна информация о том, что незадолго до «Гран-при Москвы» Павел болел?

— Информация такая есть. Во время разгара пандемии Павел тренировался, хотя после обморока в прошлом году на гонке в Омске казалось, что нужно бы ему отдохнуть. Но он прошел обследование, и врачи дали ему временный допуск. С одной стороны, допуск дали, видимо, потому, что не нашли каких-то серьезных нарушений. Но с другой — в Омске у него было то же самое — обморок, проблемы с сердцем, просто тогда удалось откачать, и на фоне этого давать вообще какой-либо допуск, наверное, не совсем правильно.

На недавнем чемпионате России на шоссе, в Самаре, Павел себя уже очень плохо чувствовал и в групповой гонке достаточно быстро сошел.

— На ЧР он проиграл семь минут на разделке и сошел с групповой гонки через час.

— Для Паши это плохой результат, он так не ездил будучи в нормальном состоянии. Он был хорошим шоссейником, уверенно ехал по сложному рельефу, в том же Крыму.

— Виктор Манаков сказал, что для Павла был характерен высокий пульс, имелись проблемы с сердцем, можете это подтвердить?

— Если Витя это сказал, значит, так и было, он врать не будет. Некоторые моменты, которые я знаю по временам, когда тренировался в УОР-2, раскрыть не могу, это личная информация.

— Вернемся к событиям «Гран-при Москвы». Вы ехали 3 сентября скретч?

— Да, ехал. Павел ту гонку проехал плохо, я еще удивился, почему он последний, 24-й. Это не его результат, обычно он очень активно ведет гонку, уезжает в отрывы, работает сменами. А тут — последнее место.

— И на следующий день — гонка по очкам. Расскажите, что там было?

— Хочу сказать, что это любимая гонка Паши, он всегда говорил это. Мы стартовали, проехали 35 кругов до его падения — с учетом того, что круг проезжается примерно за 23 секунды, это чуть меньше 10 минут. Паша попытался уехать в отрыв, у него не получилось, и затем он сильно снизил скорость и начал отставать на круг. Я не понимал, что с ним происходит, и за какую-то долю секунды, когда проезжал мимо, увидел, что Паша очень сильно дышит, и у него бегают глаза. А затем я уже увидел, что он лежит внизу.

Открыть видео

— Что дальше?

— Гонку остановили только за 33 круга до финиша, то есть мы проехали, пока Паша лежал, 22 круга. Судьи ждали отмашку врачей, а мы, пока ехали, на скорости даже не сразу поняли, кто именно упал. Пока я ехал, что видел, что первое время Паша лежал на животе и немного приподнимал голову, то есть он был в сознании. Затем ему дали понюхать нашатырь и рядом уже стояла врач команды УОР-2 Татьяна Мишина. При этом она просто стояла, ничего не делала, во всяком случае, я не видел с ее стороны каких-то манипуляций. В это же самое время тренер Паши, Юрий Разумов, всеми силами пытался помочь спортсмену, но он же не врач! Через две-три минуты после падения его перевернули на спину, вокруг были все те же, и что-то делали только Разумов и методист УОР-2 Дошаков, кажется, так его фамилия.

— Где были врачи скорой?

— Их не было! Бригада скорой, дежурившая на соревнованиях, в момент падения на треке отсутствовала, и их не могли найти. На записи соревнований слышно, как диктор вызывает бригаду врачей. Затем люди говорили, что они были на улице. Врачи появились примерно на четвертой минуте, причем не бегом, а просто спокойно шли. И вот только после того, как врачи подошли, попробовали что-то сделать, поняли, что все серьезно, они дали отмашку судьям, что гонку нужно остановить. Судите сами, 22 круга по 23 секунды — это более восьми минут, и примерно половину этого времени врачей скорой рядом со спортсменом не было.

— Вы в это время ехали гонку, может быть, не все видели?

— Есть видеозапись трансляции, ее успели скачать, прежде чем просмотр закрыли. Я ее несколько раз пересматривал, и там видно, что происходило, как врачей скорой не было три с лишним минуты, как они затем спокойно шли, как врач УОР-2 просто стоит, а помочь пытаются только тренер и методист. После того как гонку остановили, мы проехали по треку еще круга три, затем, чтобы вы понимали, я успел сменить велосипед, немного откататься после гонки, поставить велосипед и понаблюдать, что происходит. И только в этот момент Пашу положили на носилки и повезли на улицу к машине скорой. То есть прошло еще минут пять-шесть. Получается, что с трека в скорую его увезли примерно через 13-14 минут после падения. Человек, который видел, куда увезли Пашу изначально, сказал, что та машина скорой, которая дежурила у трека, не была ничем оборудована, выглядела изнутри как маршрутка. Пришлось ждать другую скорую, в итоге приехали две, одна из них — машина реанимации.

— Где его и пытались вернуть к жизни.

— Нет, его положили в приехавшую белую машину, обычную скорую. Я видел, что она ходила ходуном, когда врачи пытались запустить Паше сердце. Желтая реанимация была пустой, все происходило в другой машине. Это происходило очень долго, тем более нервы у всех на пределе, время текло медленно. Позже люди, которые видели Пашу, сказали, что у него вся грудь была синяя и распухшая шея.

— Реанимация обычно дежурит на соревнованиях?

— Нет, всегда дежурит обычная скорая, но врачи обычно подбегают быстро и оказывают всю необходимую помощь. Но я думаю, что реанимация нужна, потому что на деревянном треке когда ты падаешь, то в тело залетают щепки. Они могут проникнуть очень глубоко, пробить артерию, а это чревато серьезными последствиями, не факт, что скорая тут поможет. Я за то, чтобы на соревнованиях дежурила реанимация.

— Все гонщики, с которыми удалось поговорить, в шоке. При этом вы же готовы к падениям, переломам, тяжелым травмам, даже сотрясениям.

— Мы готовы ко многому, но мы же считаем, что врачи нас спасут. И шок у всех от того, что люди увидели, что врачей может не быть рядом, что спасать тебя будет тренер, который при всех его знаниях не врач и тем более не реаниматолог. Осознание этого, конечно, переворачивает восприятие риска.

— Вы оставили жесткий комментарий под постом в инстаграме УОР-2, призвав их не врать о «своевременной медицинской помощи», а затем в сториз выложили скрин сообщения от автора поста, где написано, «что сказали написать, то и написала, сама знаю, что все было через жопу» и просьбой удалить коммент. Получается, пытаются что-то скрыть?

— Да, все верно. Меня этот пост возмутил, я оставил коммент, а на него вот так ответили в личку. Я, естественно, опубликовал скрин сообщения, чтобы люди видели, что происходит. В ответ гонцы, наши топовые спортсмены, начали писать, чтобы я ничего не удалял и разобрался в произошедшем.

Гонщица 1

Спортсменка пожелала сохранить анонимность, она присутствовала на треке в тот день.

— Врачи прибежали далеко не сразу, их диктор вызывал пару раз, непонятно почему, возможно, в телефонах сидели. Ему долго не помогали, потом еще минут 15 ждали реаниматологов. Там была какая-то медсестра, которая ничего не умела, смогла только позвонить и вызвать реанимацию.

Гонщица 2

Спортсменка пожелала сохранить анонимность, она присутствовала на треке в тот день.

— Я слышала, как врачам кричали: «Чего вы ему нашатырь даете, он не дышит!». Делали непонятно что. Очень непрофессионально все. Показательно то, что его, еще живого, вывозили с трека вперед ногами, думаю, если врачи были бы профессионалами, то, наверное, помнили бы, как нужно транспортировать человека на носилках. Реанимация долго не приезжала, сначала приехала простая скорая, в дополнение к той, что уже была на треке, и только потом, спустя время, реанимация.

Хронология состояния Свешникова

Исходя из данных, прозвучавших в интервью Таначева, состояние Павла, отраженное на записи его пульсометра, соотносится с событиями гонки следующим образом:

• Старт гонки: 18:41 по Москве, пульс быстро растет до 179 уд/мин
• Падение Павла: отметка в районе 10-й минуты гонки, ЧСС в тот момент порядка 195 уд/мин
• Появление врачей скорой: четырнадцатая минута гонки, ЧСС порядка 197 уд/мин
• Перемещение спортсмена в машину скорой на улице: двадцать третья минута, ЧСС около 120 уд/мин

Предыдущие материалы по трагедии:

• Перед своей гибелью Свешников не тренировался восемь дней. Скорее всего, он болел
• «Он перед стартом сказал, что после болезни не восстановился, ноги не едут, а пульс высокий». Российский велогонщик умер на соревнованиях в 22 года