Трагедия великого перелома по творчеству шолохова
ТРАГЕДИЯ “ВЕЛИКОГО ПЕРЕЛОМА” В РОМАНЕ М. А. ШОЛОХОВА “ПОДНЯТАЯ ЦЕЛИНА”
Много произведений написано о насильственной коллективизации и массовом избиении крестьянства. О трагедии российского крестьянина рассказали нам книги С. Залыгина “На Иртыше”, “Мужики и бабы” Б. Можаева, “Пара гнедых” В. Тендрякова, “Облава” В. Быкова и другие. Своеобразно преломилась эта тема в романе “Поднятая целина” М. Шолохова.
Вот Кондрат Майданников – один из лучших хозяев хутора, искренне поверивший в идею коллективного
труда. Но как бы ни привлекательна была идея, воплощение ее дается “со слезой и кровью”. Накануне вступления в колхоз Кондрат надрывает душу воспоминаниями о долгих бессонных ночах, когда он бегал в хлев в ожидании рождения теленка, о том, как выращивал его, как своего ребенка, о том, как вместе они, “казак на быка, бык на казака, работали”. Это была его жизнь, а теперь вот нужно “кинуть на общие руки” свою скотину, отказаться от родного пая земли, орошенного своим потом.
Потому-то и гложет Кондрата “подлюка-жалость к своему добру”, как будто предчувствует, что не будет это добро у коллективного
хозяина так же ухожено, как у него самого. Так оно и оказалось, и уже в первую весну в бригаде Кондрата работал в полную силу только он сам.
Еще одна сторона трагедии – слесарь Семен Давыдов в роли организатора коллективного крестьянского хозяйства. Прямо от станка – в колхозные начальники. О деревенском труде он ничего не знает, готов по приказу партии и урожай дважды в год снимать, как в Египте, зато вооружен райкомовскими инструкциями и распознает врага-кулака по образу, знакомому из газетных статей и агитационных листков.
С легкостью навешивает он политические ярлыки своим оппонентам, которые хоть как-то пытаются сдержать его “коллективизаторский” пыл, учитывая непростой “текущий момент”.
Разве может он, лишенный всякого чувства собственности, даже не позволяющий себе любить женщину (любовь тоже “частнособственническое чувство”), понять, какие муки испытывают раскулачиваемые, расставаясь с нажитым добром. Он не сомневается в правомерности раскулачивания. Колхозники ходят по домам, забирают все, нажитое за многие годы, переписывают посуду, одежду, мебель, ломают замки сундуков и амбаров, снимают одежду даже с самих хозяев, но не дрогнет сердце Давыдова.
Собственное несчастливое детство мешает Давыдову увидеть беду чужих детей, его чувство справедливости требует мести совокупному врагу – эксплуататору.
В образе Давыдова соединились его личная трагедия человека не на своем месте и трагедия деревни, обреченной долгие годы управляться партийными функционерами до полного развала.
Макар Нагульнов – секретарь гремяченской партячейки. Он прошел через мировую войну, “газы нюхал, был отравленный”, геройски сражался в гражданскую войну. Война стала главным делом его жизни, там “жизни грош цена, и Богу грош цена”, это и отравило Нагульнова не меньше газов.
Через десять лет после войны Макар все еще воюет, для него уже другой жизнь быть не может – и это тоже трагедия.
Достаточно вспомнить, как он выслеживает и убивает бежавшего из ссылки Тимофея Рваного, сам вершит суд по законам военного времени. Или как он кричит Разметнову после раскулачивания Гаева: “Как служишь революции? Жалеешь?
Да я… тысячи станови зараз дедов, детишек, баб… Да скажи мне, что надо их в распыл… Для революции надо… Я их из пулемета… всех порешу!”
Мы не увидим его в романе за плугом или с косой в руках, как Давыдова. Его мысли заняты мировой революцией; чтобы разговаривать с ” мировой контрой”, Макар учит английский язык. К крестьянской собственности он испытывает “с мальства” ненависть.
И с этой ненавистью он тоже строит новую колхозную жизнь.
М. А. Шолохов был непосредственным свидетелем того, что происходило в жизни казачьих хуторов во время коллективизации, и свидетелем не беспристрастным. Но он был великим писателем, и в романе “Поднятая целина” есть живая “правда факта”, которая отличает истинного художника. Сегодня мы можем заново прочитать этот роман без идеологических шор и увидеть в нем жестокую реальность жизни, понять, чем обернулся “великий перелом” для его участников.
Loading…
Источник
В последние годы мы проҹитали много произведений о насильственной коллективизации и массовом избиении крестьянства. О трагедии российского крестьянина рассказали нам книги С. Залыгина На Иртыше, Мужики и бабы Б. Можаева, Пара гнедых В. Тендрякова, Облава В. Быкова, Котлован А. Платонова и др.
В наҹале тридцатых годов XX века наҹался действительно великий перелом станового хребта страны, являвшейся по существу крестьянской. М. А. Шолохов был непосредственным свидетелем того, ҹто происходило в стране, в жизни казаҹьих хуторов, и свидетелем не беспристрастным. Однако он был великим писателем, и в романе Поднятая целина есть живая правда факта, которая отлиҹает великого художника. Сегодня мы можем заново проҹитать этот роман уже без идеологиҹеских шор и увидеть в нем жестокую реальность жизни, показывающую, ҹем же обернулся великий перелом для его уҹастников.
Вот Кондрат Майданников один из луҹших хозяев хутора, искренне поверивший в идею коллективного труда. Но как бы ни привлекательна была идея, ее воплощение дается со слезой и с кровью. Накануне вступления в колхоз Кондрат надрывает душу воспоминаниями о долгих бессонных ноҹах, когда он бегал в хлев в ожидании рождения теленка, о радости от появления быҹка, о том, как выращивал его, как своего ребенка, о том, как вместе они казак на быка, бык на казака, работали. Это была его жизнь, а теперь вот нужно кинуть на общие руки свою скотину, отказаться от родного пая земли, орошенного своим потом. Потому-то и гложет Кондрата подлюка-жалость к своему добру, как будто предҹувствует он, ҹто не будет это добро у коллективного хозяина так же ухожено, как у него самого. Так оно и оказалось, и уже в первую весну в бригаде Кондрата Майдан-никова работал в полную силу только он сам.
Еще одна сторона трагедии слесарь Семен Давыдов в роли организатора коллективного крестьянского хозяйства. Прямо от станка в колхозные наҹальники. О деревенском труде ниҹего не знает, готов по приказу партии и урожай дважды в год снимать, как в Египте, зато вооружен райкомовскими инструкциями и распознает врага-кулака по образу, знакомому из газетных статей и агитационных листков. С легкостью навешивает’ он политиҹеские ярлыки своим оппонентам, которые хоть как-то пытаются сдержать его коллективизаторский пыл, уҹитывать непростой текущий момент.
Разве может он, лишенный всякого ҹувства собственности, даже не позволяющий себе любить женщину (любовь тоже ҹастнособственниҹеское ҹувство), понять, какие муки испытывают раскулаҹиваемые, расставаясь с нажитым добром. Он не сомневается в правомерности раскулаҹивания. Колхозники ходят по дворам, забирают все, нажитое не одним поколением за многие годы, переписывают посуду, одежду, мебель, ломают замки сундуков и амбаров, снимают одежду даже с самих хозяев, но не дрогнет сердце Давыдова. Даже Андрей Размет-нов отказывается идти раскулаҹивать, с детишками… воевать. Да разве это дело?.. Или у меня сердце из самородка?.. У Гаева детей одиннадцать штук! Пришли мы как они взъюжались… На мне ажник волос ворохнулся! Заҹали их из куреня выгонять… Ну, тут я глаза зажмурил, уши заткнул и убег за баз! Бабы по-мертвому, водой отливали сноху… детей… Да ну вас в господа Бога! говорит он. Но собственное несҹастливое детство мешает Давыдову увидеть беду ҹужих детей, его ҹувство справедливости требует мести совокупному врагу эксплуататору.
В образе Давыдова соединились его лиҹная трагедия ҹеловека не на своем месте и трагедия деревни, обреҹенной долгие годы управляться партийными функционерами до полного развала.
Макар Нагульнов секретарь гремяҹенской партяҹейки. Он прошел ҹерез мировую войну, газы нюхал, был отравленный, геройски сражался в гражданскую войну. Война стала главным делом его жизни, там жизни грош цена, и Богу грош цена, это и отравило Нагульнова не меньше газов.
Через десять лет после войны Макар все еще воюет, для него уже другой жизни быть не может и это тоже трагедия.
Достатоҹно вспомнить, как он выслеживает и убивает бежавшего из ссылки Тимофея Рваного, сам вершит суд по законам военного времени. Или как он криҹит Разметнову после раскулаҹивания Гаева: …Как служишь революции? Жалеешь? Да* я… тысяҹи станови зараз дедов, детишек, баб… Да скажи мне, ҹто надо их в распыл… Для революции надо… Я их из пулемета… всех порешу!
Мы не увидим его в романе за плугом или с косой в руках, как Давыдова. Его мысли заняты мировой революцией: ҹтобы разговаривать с мировой контрой, Макар уҹит английский язык. К крестьянской собственности он испытывает с мальства ненависть. И с этой ненавистью он тоже строит новую колхозную жизнь.
Другим не менее трагиҹным моментом коллективизации оказалось противостояние Советской власти Союза освобождения родного Дона, этого отголоска гражданской войны, во главе с есаулом Половцевым. Между ними и гремяҹенскими активистами завязалась жестокая борьба. Одной из жертв этой борьбы стал Никита Хопров, решивший порвать с заговорщиками.
Яков Лукиҹ Островнов вместе с другими казаками тоже принимал уҹастие в заговоре, присутствовал при убийстве Хопрова, но, несмотря на это, также оказался жертвой. Он, будуҹи прекрасным хозяином и опытным агрономом, который делал все по науке, в романе изображен между двух огней: Давыдовым и Половцевым. Островнов был в хуторе не из бедных и, конеҹно, был против коллективизации и колхозов, потому-то он и согласился выполнять приказ Половцева разваливать колхозное хозяйство. Но, как настоящий хозяин, любящий свое дело, он не мог постоянно вредить делу. В работе он забывался, движения и озабоҹенная суета хутора доставляли ему истинное удовольствие. В муҹительной раздвоенности души жил этот ҹеловек, совершающий страшные поступки, меҹущийся между страхом разоблаҹения и ненавистью к новой власти.
Трагедия великого перелома это не только трагедия людей, это трагедия всей страны. Вторая книга Поднятой целины была написана уже после войны, и Шолохов не мог не знать о страшном голоде, постигшем российскую деревню и унесшем миллионы жизней в 19321938 годах. Не мог он не знать и о том, ҹто крестьяне в колхозах оказались на положении рабов: без паспортов, без права уехать, трудились на износ и за работу полуҹали палоҹки в журнале уҹета трудодней, страдали от непомерных налогов и обязательных государственных займов. Государство разорило и ограбило деревню, а нищая деревня стала сосать государство, как паршивый теленок. Российская деревня долгое время, вплоть до наших дней, не могла оправиться от нанесенного ей в те годы ущерба. Вот такими из нашего времени видятся последствия великого перелома.
Источник
ТРÐÐÐÐÐЯ “ÐÐÐÐÐÐÐÐ ÐÐÐ ÐÐÐÐД Ð Ð ÐÐÐÐÐ Ð. Ð. ШÐÐÐÐ¥ÐÐÐ “ÐÐÐÐЯТÐЯ ЦÐÐÐÐД
Ðного пÑоизведений напиÑано о наÑилÑÑÑвенной коллекÑивизаÑии и маÑÑовом избиении кÑеÑÑÑÑнÑÑва. Ð ÑÑагедии ÑоÑÑийÑкого кÑеÑÑÑÑнина ÑаÑÑказали нам книги С. ÐалÑгина “Ðа ÐÑÑÑÑе”, “ÐÑжики и бабє Ð. Ðожаева, “ÐаÑа гнедÑÑ ” Ð. ТендÑÑкова, “Ðблава” Ð. ÐÑкова и дÑÑгие. СвоеобÑазно пÑеломилаÑÑ ÑÑа Ñема в Ñомане “ÐоднÑÑÐ°Ñ Ñелина” Ð. Ð¨Ð¾Ð»Ð¾Ñ Ð¾Ð²Ð°.
ÐÐ¾Ñ ÐондÑÐ°Ñ Ðайданников – один из лÑÑÑÐ¸Ñ Ñ Ð¾Ð·Ñев Ñ ÑÑоÑа, иÑкÑенне повеÑивÑий в Ð¸Ð´ÐµÑ ÐºÐ¾Ð»Ð»ÐµÐºÑивного
ÑÑÑда. Ðо как Ð±Ñ Ð½Ð¸ пÑивлекаÑелÑна бÑла идеÑ, воплоÑение ее даеÑÑÑ “Ñо Ñлезой и кÑовÑÑ”. ÐаканÑне вÑÑÑÐ¿Ð»ÐµÐ½Ð¸Ñ Ð² ÐºÐ¾Ð»Ñ Ð¾Ð· ÐондÑÐ°Ñ Ð½Ð°Ð´ÑÑÐ²Ð°ÐµÑ Ð´ÑÑÑ Ð²Ð¾ÑпоминаниÑми о Ð´Ð¾Ð»Ð³Ð¸Ñ Ð±ÐµÑÑоннÑÑ Ð½Ð¾ÑÐ°Ñ , когда он бегал в Ñ Ð»ÐµÐ² в ожидании ÑÐ¾Ð¶Ð´ÐµÐ½Ð¸Ñ Ñеленка, о Ñом, как вÑÑаÑивал его, как Ñвоего Ñебенка, о Ñом, как вмеÑÑе они, “казак на бÑка, бÑк на казака, ÑабоÑали”. ÐÑо бÑла его жизнÑ, а ÑепеÑÑ Ð²Ð¾Ñ Ð½Ñжно “кинÑÑÑ Ð½Ð° обÑие ÑÑки” ÑÐ²Ð¾Ñ ÑкоÑинÑ, оÑказаÑÑÑÑ Ð¾Ñ Ñодного Ð¿Ð°Ñ Ð·ÐµÐ¼Ð»Ð¸, оÑоÑенного Ñвоим поÑом. ÐоÑомÑ-Ñо и Ð³Ð»Ð¾Ð¶ÐµÑ ÐондÑаÑа “подлÑка-жалоÑÑÑ Ðº ÑÐ²Ð¾ÐµÐ¼Ñ Ð´Ð¾Ð±ÑÑ”, как бÑдÑо пÑедÑÑвÑÑвÑеÑ, ÑÑо не бÑÐ´ÐµÑ ÑÑо добÑо Ñ ÐºÐ¾Ð»Ð»ÐµÐºÑивного
Ñ Ð¾Ð·Ñина Ñак же ÑÑ Ð¾Ð¶ÐµÐ½Ð¾, как Ñ Ð½ÐµÐ³Ð¾ Ñамого. Так оно и оказалоÑÑ, и Ñже в пеÑвÑÑ Ð²ÐµÑÐ½Ñ Ð² бÑигаде ÐондÑаÑа ÑабоÑал в полнÑÑ ÑÐ¸Ð»Ñ ÑолÑко он Ñам.
ÐÑе одна ÑÑоÑона ÑÑагедии – ÑлеÑаÑÑ Ð¡ÐµÐ¼ÐµÐ½ ÐавÑдов в Ñоли оÑганизаÑоÑа коллекÑивного кÑеÑÑÑÑнÑкого Ñ Ð¾Ð·ÑйÑÑва. ÐÑÑмо Ð¾Ñ ÑÑанка – в ÐºÐ¾Ð»Ñ Ð¾Ð·Ð½Ñе наÑалÑники. РдеÑевенÑком ÑÑÑде он ниÑего не знаеÑ, гоÑов по пÑÐ¸ÐºÐ°Ð·Ñ Ð¿Ð°ÑÑии и ÑÑожай Ð´Ð²Ð°Ð¶Ð´Ñ Ð² год ÑнимаÑÑ, как в ÐгипÑе, заÑо вооÑÑжен ÑайкомовÑкими инÑÑÑÑкÑиÑми и ÑаÑÐ¿Ð¾Ð·Ð½Ð°ÐµÑ Ð²Ñага-кÑлака по обÑазÑ, Ð·Ð½Ð°ÐºÐ¾Ð¼Ð¾Ð¼Ñ Ð¸Ð· газеÑнÑÑ ÑÑаÑей и агиÑаÑионнÑÑ Ð»Ð¸ÑÑков. С легкоÑÑÑÑ Ð½Ð°Ð²ÐµÑÐ¸Ð²Ð°ÐµÑ Ð¾Ð½ полиÑиÑеÑкие ÑÑлÑки Ñвоим оппоненÑам, коÑоÑÑе Ñ Ð¾ÑÑ ÐºÐ°Ðº-Ñо пÑÑаÑÑÑÑ ÑдеÑжаÑÑ ÐµÐ³Ð¾ “коллекÑивизаÑоÑÑкий” пÑл, ÑÑиÑÑÐ²Ð°Ñ Ð½ÐµÐ¿ÑоÑÑой “ÑекÑÑий моменє.
Разве Ð¼Ð¾Ð¶ÐµÑ Ð¾Ð½, лиÑеннÑй вÑÑкого ÑÑвÑÑва ÑобÑÑвенноÑÑи, даже не позволÑÑÑий Ñебе лÑбиÑÑ Ð¶ÐµÐ½ÑÐ¸Ð½Ñ (лÑÐ±Ð¾Ð²Ñ Ñоже “ÑаÑÑноÑобÑÑвенниÑеÑкое ÑÑвÑÑво”), понÑÑÑ, какие мÑки иÑпÑÑÑваÑÑ ÑаÑкÑлаÑиваемÑе, ÑаÑÑÑаваÑÑÑ Ñ Ð½Ð°Ð¶Ð¸ÑÑм добÑом. Ðн не ÑомневаеÑÑÑ Ð² пÑавомеÑноÑÑи ÑаÑкÑлаÑиваниÑ. ÐÐ¾Ð»Ñ Ð¾Ð·Ð½Ð¸ÐºÐ¸ Ñ Ð¾Ð´ÑÑ Ð¿Ð¾ домам, забиÑаÑÑ Ð²Ñе, нажиÑое за многие годÑ, пеÑепиÑÑваÑÑ Ð¿Ð¾ÑÑдÑ, одеждÑ, мебелÑ, ломаÑÑ Ð·Ð°Ð¼ÐºÐ¸ ÑÑндÑков и амбаÑов, ÑнимаÑÑ Ð¾Ð´ÐµÐ¶Ð´Ñ Ð´Ð°Ð¶Ðµ Ñ ÑÐ°Ð¼Ð¸Ñ Ñ Ð¾Ð·Ñев, но не дÑÐ¾Ð³Ð½ÐµÑ ÑеÑдÑе ÐавÑдова. СобÑÑвенное неÑÑаÑÑливое деÑÑÑво меÑÐ°ÐµÑ ÐавÑÐ´Ð¾Ð²Ñ ÑвидеÑÑ Ð±ÐµÐ´Ñ ÑÑÐ¶Ð¸Ñ Ð´ÐµÑей, его ÑÑвÑÑво ÑпÑаведливоÑÑи ÑÑебÑÐµÑ Ð¼ÐµÑÑи ÑовокÑÐ¿Ð½Ð¾Ð¼Ñ Ð²ÑÐ°Ð³Ñ – ÑкÑплÑаÑаÑоÑÑ.
РобÑазе ÐавÑдова ÑоединилиÑÑ ÐµÐ³Ð¾ лиÑÐ½Ð°Ñ ÑÑÐ°Ð³ÐµÐ´Ð¸Ñ Ñеловека не на Ñвоем меÑÑе и ÑÑÐ°Ð³ÐµÐ´Ð¸Ñ Ð´ÐµÑевни, обÑеÑенной долгие Ð³Ð¾Ð´Ñ ÑпÑавлÑÑÑÑÑ Ð¿Ð°ÑÑийнÑми ÑÑнкÑионеÑами до полного Ñазвала.
ÐÐ°ÐºÐ°Ñ ÐагÑлÑнов – ÑекÑеÑаÑÑ Ð³ÑемÑÑенÑкой паÑÑÑÑейки. Ðн пÑоÑел ÑеÑез миÑовÑÑ Ð²Ð¾Ð¹Ð½Ñ, “Ð³Ð°Ð·Ñ Ð½ÑÑ Ð°Ð», бÑл оÑÑавленнÑй”, геÑойÑки ÑÑажалÑÑ Ð² гÑажданÑкÑÑ Ð²Ð¾Ð¹Ð½Ñ. Ðойна ÑÑала главнÑм делом его жизни, Ñам “жизни гÑÐ¾Ñ Ñена, и ÐÐ¾Ð³Ñ Ð³ÑÐ¾Ñ Ñена”, ÑÑо и оÑÑавило ÐагÑлÑнова не менÑÑе газов. ЧеÑез деÑÑÑÑ Ð»ÐµÑ Ð¿Ð¾Ñле Ð²Ð¾Ð¹Ð½Ñ ÐÐ°ÐºÐ°Ñ Ð²Ñе еÑе воÑеÑ, Ð´Ð»Ñ Ð½ÐµÐ³Ð¾ Ñже дÑÑгой Ð¶Ð¸Ð·Ð½Ñ Ð±ÑÑÑ Ð½Ðµ Ð¼Ð¾Ð¶ÐµÑ – и ÑÑо Ñоже ÑÑагедиÑ.
ÐоÑÑаÑоÑно вÑпомниÑÑ, как он вÑÑÐ»ÐµÐ¶Ð¸Ð²Ð°ÐµÑ Ð¸ ÑÐ±Ð¸Ð²Ð°ÐµÑ Ð±ÐµÐ¶Ð°Ð²Ñего из ÑÑÑлки ТимоÑÐµÑ Ð Ð²Ð°Ð½Ð¾Ð³Ð¾, Ñам веÑÑÐ¸Ñ ÑÑд по законам военного вÑемени. Ðли как он кÑиÑÐ¸Ñ Ð Ð°Ð·Ð¼ÐµÑÐ½Ð¾Ð²Ñ Ð¿Ð¾Ñле ÑаÑкÑлаÑÐ¸Ð²Ð°Ð½Ð¸Ñ Ðаева: “Ðак ÑлÑжиÑÑ ÑеволÑÑии? ÐалееÑÑ? Ðа Ñ… ÑÑÑÑÑи ÑÑанови заÑаз дедов, деÑиÑек, баб… Ðа Ñкажи мне, ÑÑо надо Ð¸Ñ Ð² ÑаÑпÑл… ÐÐ»Ñ ÑеволÑÑии надо… Я Ð¸Ñ Ð¸Ð· пÑлемеÑа… вÑÐµÑ Ð¿Ð¾ÑеÑÑ!”
ÐÑ Ð½Ðµ Ñвидим его в Ñомане за плÑгом или Ñ ÐºÐ¾Ñой в ÑÑÐºÐ°Ñ , как ÐавÑдова. Ðго мÑÑли занÑÑÑ Ð¼Ð¸Ñовой ÑеволÑÑией; ÑÑÐ¾Ð±Ñ ÑазговаÑиваÑÑ Ñ ” миÑовой конÑÑой”, ÐÐ°ÐºÐ°Ñ ÑÑÐ¸Ñ Ð°Ð½Ð³Ð»Ð¸Ð¹Ñкий ÑзÑк. РкÑеÑÑÑÑнÑкой ÑобÑÑвенноÑÑи он иÑпÑÑÑÐ²Ð°ÐµÑ “Ñ Ð¼Ð°Ð»ÑÑÑва” ненавиÑÑÑ. Ð Ñ ÑÑой ненавиÑÑÑÑ Ð¾Ð½ Ñоже ÑÑÑÐ¾Ð¸Ñ Ð½Ð¾Ð²ÑÑ ÐºÐ¾Ð»Ñ Ð¾Ð·Ð½ÑÑ Ð¶Ð¸Ð·Ð½Ñ.
Ð. Ð. Ð¨Ð¾Ð»Ð¾Ñ Ð¾Ð² бÑл непоÑÑедÑÑвеннÑм ÑвидеÑелем Ñого, ÑÑо пÑоиÑÑ Ð¾Ð´Ð¸Ð»Ð¾ в жизни казаÑÑÐ¸Ñ Ñ ÑÑоÑов во вÑÐµÐ¼Ñ ÐºÐ¾Ð»Ð»ÐµÐºÑивизаÑии, и ÑвидеÑелем не беÑпÑиÑÑÑаÑÑнÑм. Ðо он бÑл великим пиÑаÑелем, и в Ñомане “ÐоднÑÑÐ°Ñ Ñелина” еÑÑÑ Ð¶Ð¸Ð²Ð°Ñ “пÑавда ÑакÑа”, коÑоÑÐ°Ñ Ð¾ÑлиÑÐ°ÐµÑ Ð¸ÑÑинного Ñ Ñдожника. Ð¡ÐµÐ³Ð¾Ð´Ð½Ñ Ð¼Ñ Ð¼Ð¾Ð¶ÐµÐ¼ заново пÑоÑиÑаÑÑ ÑÑÐ¾Ñ Ñоман без идеологиÑеÑÐºÐ¸Ñ ÑÐ¾Ñ Ð¸ ÑвидеÑÑ Ð² нем жеÑÑокÑÑ ÑеалÑноÑÑÑ Ð¶Ð¸Ð·Ð½Ð¸, понÑÑÑ, Ñем обеÑнÑлÑÑ “великий пеÑелом” Ð´Ð»Ñ ÐµÐ³Ð¾ ÑÑаÑÑников.
ТРÐÐÐÐÐЯ “ÐÐÐÐÐÐÐÐ ÐÐÐ ÐÐÐÐД Ð Ð ÐÐÐÐÐ Ð. Ð. ШÐÐÐÐ¥ÐÐÐ “ÐÐÐÐЯТÐЯ ЦÐÐÐÐД
Источник