Россия на переломе эпох
В России вводится ответственность за оскорбление органов власти и государственных символов, а также за распространение фальшивых новостей в Интернете. Для России это не новая репрессивная мера, которая в советское время уже протащила через жернова ГУЛАГа десятки миллионов своих граждан. Постсоветские элиты, невзирая на новые конституционные реалии, настойчиво продавливают безумную инициативу, для которой необходим не только тоталитарный режим и идеология, но и единомыслие.
В расшатанной некогда монолитной вертикали власти путинский режим умудрился выстроить своих вассалов в профнепригодной последовательности до такой степени, что космосом управляет журналист и отличник экономического факультета университета марксизма-ленинизма, национальной гвардией — бывший слесарь, а Уполномоченный по правам человека в РФ — генерал-майор МВД СССР-РФ в отставке…
Власть, видимо, вплотную подошла к пропасти, интернет срывает все шаблоны и делает бесполезными вековые заготовки подавления личности и свободомыслия. Технический прогресс с каждым годом удаляется в геометрической прогрессии от нравов и бытия скрепоносной России и переводит нашу территорию в третьеразрядную страну.
Даже если оглянуться и посмотреть на былой успех большевиков, то можно констатировать, что он был достигнут светскостью, электрификацией, индустриализацией и насильным принуждением к повальной грамотности, не говоря о специфической толерантности и социализации общества. Сегодня путинский режим пытается сделать власть привлекательной и монолитной не будущим, а далеким прошлым, что само по себе нежизнеспособно и утопично.
Но вернусь к самому важному штриху нашей реальности и прошу всех здравомыслящих обратить на это внимание. За последние двадцать лет путинского правления наше общество стоит на перепутье и не знает, кому отдать предпочтение — Жванецкому, который берет с рук Путина свою заслуженную награду, или Подрабинеку, который активно пытается стать «моральным камертоном» российской оппозиции.
Вся беда постсоветского общества в том, что мы не спешим принять цивилизационный выбор и влиться в конкурентную борьбу в современном прогрессивном мире, а пытаемся протащить и интегрировать наши антисоветские идеалы диссидентства. Подрабинек, к сожалению, продолжает находиться в мире шаблонного отрицания и мерять всех по шкале абсолюта. Он так и остался в системе координат «свой-чужой», «советский-антисоветский», так и не понял, что нужно измерять не по себе, а исходя из реального статуса человека, который попадает в фокус внимания.
У Путина действительно большие проблемы и профнепригодная скамейка запасных. Демократия всегда вымывает лучшие кадры из несовершенных и проблемных государств и направляет их в самые комфортные и свободные условия развития и профессионального творчества. Единственная опора Путина — это совковая интеллигенция, которая по сути профнепригодна на Западе, но имитирует бурную оппозиционную, правозащитную и гуманитарную деятельность. Они искусные помощники внутри государства и посланники империи на Западе, которые убеждают и обещают создать прекрасную Россию будущего такой, в которой метрополия будет любима своими колониальными народами, а они станут намного лучшими имперцами, чем Путин и его чекистская братия.
Источник
Систему специализированных научных институтов, ориентированных одновременно на фундаментальные исследования и прикладные работы, стали называть «большой наукой», а западные страны принялись копировать это советское ноу-хау
Академик ВернадскийНесмотря на довольно быстрый промышленный рост в конце XIX века, научная и технологическая самодостаточность России оставалась крайне низкой. Конечно, были собственные исследования и изобретения, но они редко касались базовых технологий промышленного производства. «Открытость» Европе и США бурно развивавшегося, но всё еще слабого российского капитализма в технологической области скорее напоминала колониальную зависимость.
Достаточно сказать, что с началом Первой мировой войны, как только экспорт-импорт между Россией и Германией был закрыт, в российской промышленности начался хаос: она оказалась не в состоянии заменить покупаемые за рубежом военные товары собственными. Лишь через год после начала войны военным руководством страны было принято решение (только решение!) развивать собственное производство автомобилей, воздушных аппаратов, химикатов, радио, оптических устройств и других промышленных товаров военного назначения.
Привычка опираться на импортную промышленную технологию в России сложилась задолго до войны. Если в гражданской промышленности иностранная зависимость в основном навязывалась иностранными же инвесторами, то в военной промышленности, где большинство заводов принадлежало государству, такая зависимость была следствием долговременной традиции, сложившейся в военном ведомстве. Лишь в редких случаях в промышленное производство запускались отечественные изобретения и наработки — преобладающей стратегией являлись закупка и копирование иностранных образцов, в первую очередь, германских.
Как писал генерал-лейтенант А. А. Маниковский, начальник Главного артиллерийского управления, а затем помощник военного министра по снабжению, «Германия снабжала весь мир, включая Россию, орудиями войны, а мы платили свои деньги за развитие дорогостоящей германской военной промышленности».
Вот и в начале мировой войны первым побуждением военного руководства России было обратиться к союзникам — Англии, Франции, США — и к нейтральным странам с просьбой о поставках оружия и о приобретении новых технологий. Дошло до того, что военные заказы размещали у недавнего врага — у Японии.
Но, несмотря на огромные расходы, почти ничего из заказанного получено не было. Американская промышленность, слава которой оказалась сильно преувеличенной, с заказами не справилась: гражданские заводы Америки не сумели добиться необходимой для производства оружия точности изготовления деталей. А Франция и Англия сами до предела загружали свою военную промышленность, и на долю русского союзника оставались лишь крохи. Нейтральные же страны в силу своей маломощности просто не могли справиться с огромными военными заказами.
Кризис недовооруженности нарастал, между тем на фронтах каждый день промедления с поставками военной техники и боеприпасов приводил к огромным человеческим жертвам. Вот что писал один из командиров корпусов военному министру А. А. Поливанову, требуя срочно поставить в действующую армию артиллерийские снаряды:
«Немцы вспахивают поля сражений градом металла и ровняют с землёй всякие окопы и сооружения, заваливая часто их защитников землею. Они тратят металл, мы — человеческую жизнь. Они идут вперед, окрыленные успехом, и потому дерзают; мы, ценою тяжких потерь и пролитой крови, лишь отбиваемся и отходим».
Когда надежды на чужую помощь окончательно рухнули, процесс модернизации русской военной промышленности был, наконец, запущен. С большим запозданием, лишь ко второму и третьему году войны, он начал набирать обороты.
Война стала катализатором не только модернизации военной промышленности, но и отечественных научных разработок в этой области.
До войны российская наука по традиции стремилась быть «чистой» — практическими, «прикладными» исследованиями она пренебрегала гораздо откровеннее, чем утилитарная в своей основе западная наука. Впрочем, и сама российская промышленность, почти целиком ориентированная на заимствование с Запада, не предлагала отечественным ученым почти никаких сфер применения их наработкам. Война резко и драматично изменила сложившиеся приоритеты — патриотическое чувство и неотложные нужды фронта вынудили ученых вплотную заняться животрепещущими военными проблемами.
При этом война впервые поставила вопрос о комплексности — уже не могло существовать отрыва между «кабинетным» периодом работы ученого и «производственным» периодом инженерного воплощения — любая идея тут же должна была поверяться практикой.
Именно поэтому ведущие и наиболее дальновидные отечественные ученые (К. А. Тимирязев, В. И. Вернадский, В. Н. Ипатьев и др.) заговорили о реформе научных организаций, их сближении с практическими потребностями страны. Они ратовали за создание целой сети специализированных институтов, где были бы собраны воедино крупные коллективы ученых (наука) и инженеров (технология). Усилия этих коллективов следовало направить на междисциплинарные проекты, дающие толчок развитию всей экономики в целом, причем не только на период войны, но и на длительную перспективу.
Однако в условиях войны эти проекты никак не могли быть осуществлены. Чуть ли не единственным исключением стало создание российской химической промышленности — вследствие настоятельной потребности во взрывчатых веществах и благодаря огромным организационным усилиям В. Н. Ипатьева. Но после революции и выхода России из войны проект создания сети специализированных институтов вновь оказался востребован. Буквально спустя несколько месяцев после революции он был одобрен и принят Советским правительством.
Одним из первых прообразов таких институтов стала Комиссия по изучению естественных производительных сил России (КЕПС), созданная по инициативе В. И. Вернадского. Вернадский, на которого война и ее чрезвычайные тяготы для страны оказали огромное воздействие, настойчиво убеждал, что главной задачей, с которой столкнется русская наука после войны, будет не соперничество в другими странами в сфере чистой науки, а исследование собственных природных ресурсов России и их использование в промышленности. В докладе «Об изучении естественных производительных сил России» в апреле 1915 года он говорил:
«Русское общество внезапно осознало свою экономическую зависимость от Германии, которая нетерпима для богатой страны и для энергичной сильной нации… Одно из следствий, а также и одна из причин экономической зависимости России от Германии — чрезвычайная недостаточность нашего знания природных и производительных сил, которые Природа и История даровали России».
В качестве первого шага Вернадский предложил подготовить серию подробных обзоров имеющихся сведений о российской энергии, минералах, рудах, растениях, животных и химических фабриках. Через год эти отчеты были опубликованы. На следующий 1916 год КЕПС предложила создать исследовательские институты и лаборатории для изучения платины, физико-химического анализа, гидрологии, сплавов и металлографии, нефти. Это не было осуществлено ни царским, ни Временным правительством — сделали это большевики.
Нельзя сказать, что отношения ученых и Советской власти были безоблачными, но можно смело утверждать, что большевики были готовы терпеть политическую разноголосицу в среде ученых, ставя лишь два условия: неучастие ученых в антисоветской политической деятельности и их патриотизм, не обязательно ярко-красного цвета. Конечно, не обходилось и без острых эксцессов, подобных высылке профессоров и творческих деятелей за границу в 1922 году, но в целом ученые и инженеры, готовые работать на благо страны, получили такую возможность.
Одним из первых согласился сотрудничать с новой властью патриарх отечественной науки К. А. Тимирязев. Он был по политическим взглядам демократом, но поддержал большевиков в самые первые послереволюционные дни и как пацифист, и как патриот. По личному указанию В. И. Ленина был опубликован сборник выступлений знаменитого ученого «Демократия и наука», а авторитет Тимирязева помогал привлечь других академических ученых к сотрудничеству с властью.
Знаменитый химик генерал В. Н. Ипатьев был убежденным монархистом и не приветствовал не только Октябрьской, но даже Февральской революции. При этом он не верил в утопические цели большевиков. Но он хорошо понимал, что они — единственная сила, способная вывести страну из кризиса. Поэтому он сам без колебаний пошел на активное сотрудничество с новой властью и убеждал своих коллег, что в трудные для страны времена интеллигенция не должна вступать в оппозицию Советскому правительству. Монархист В. Н. Ипатьев в мае 1920 г. был назначен начальником Центральной научно-технической лаборатории Военного министерства, а впоследствии как член коллегии ВСНХ он успешно курировал всю химическую промышленность и исследования по химии.
Лидер либеральной оппозиции Московского университета и его ректор биолог М. М. Новиков весьма успешно сотрудничал с Наркоматом промышленности в качестве главы московской комиссии научных экспертов, хотя периодически устраивал политические забастовки университетских профессоров.
Долго не принимал идей советской власти В. И. Вернадский, который был либералом и министром просвещения Временного правительства. До 1920 года, окончания Гражданской войны, он предлагал свои идеи по изучению производительных сил России украинским националистам, генералам белой армии, но и его КЕПС, и интересы России всем этим силам были чужды. Поняв это, Вернадский не эмигрировал с остатками белого движения из Крыма, а вернулся в Петербург для работы в Российской академии наук.
Большевики поставили перед Академией наук задачу «рационального развития промышленности и рационального распределения экономических сил страны». Уже 12 апреля 1918 года Советское правительство одобрило финансирование КЕПС, детища Вернадского, позволявшее приступить к широкомасштабной деятельности. Два первых института: для физико-химического анализа и для платиновых и драгоценных металлов, предложенные КЕПС — приступили к работе летом 1918 года, следом за ними открылись институты гидрологический, глинозема и радия.
Такие научно-производственные центры обладали целым рядом преимуществ по сравнению с традиционными формами консультаций и экспертизы ученых при решении той или иной производственной проблемы.
Определяющую роль в таких центрах играли именно ученые, предлагающие новые идеи и контролирующие все этапы их воплощения. Инженеры и технологи в хорошо оснащенных лабораториях и опытных цехах превращали идеи в реальные изделия, готовые к испытанию. Производственники, в свою очередь, при помощи ученых и инженеров, запускали готовые изделия в серию. При такой системе работы государство, финансировавшее и исследования, и производство, могло не только концентрировать на прорывных направлениях большие интеллектуальные силы, но и системно распоряжаться деятельностью таких институтов на долгосрочную перспективу.
Эта форма исследовательско-производственных комплексов во главе с Академией наук в качестве высшего административного органа сложилась не сразу, но важно было то, что в хаосе и бурях революции и Гражданской войны новая социалистическая власть не только сумела взять всё полезное и важное из научного багажа прежней России, но и воплотила наиболее перспективные научные и организационные идеи в жизнь.
При этом Советская власть действовала с абсолютным бесстрашием. Профессор Д. С. Рождественский, эксперт мирового класса в области оптики и спектроскопии, в ответ на запрос главы ВСНХ о возможности возобновления производства биноклей для Красной Армии предложил ни много ни мало возродить всю отечественную оптическую промышленность, поставив во главе научный институт. Через месяц был получен положительный ответ о создании Государственного оптического института, которому поручалось решить эту огромную задачу.
А чуть позже Д. С. Рождественский был командирован в Германию с астрономической по тем временам суммой в 200 тысяч валютных рублей для закупки научной литературы и инструментов. Помогла инфляция в Германии — ученый закупил такое количество высококлассной аппаратуры, что Оптический институт смог развернуть исследования сразу по нескольким направлениям: спектроскопии и квантовой теории, технологии оптического стекла, конструкции оптических приборов, физической и электронной оптике, фотографии, фотометрии, фотохимии. Благодаря этим исследованиям и новой фабрике СССР смог в 1927 году полностью прекратить импорт оптического стекла.
Так идея создания специализированных научных институтов, ориентированных одновременно на фундаментальные исследования и прикладные работы, воплощалась в жизнь. Вскоре такую систему стали называть «большой наукой», а западные страны принялись копировать это советское ноу-хау.
В Америке эта организационная форма появилась лишь перед Второй мировой войной в виде национальных лабораторий, находящихся под полным контролем и при обязательной поддержке государства. Но неоспоримый приоритет ее создания принадлежит русской и советской науке. Ее гигантские возможности были подтверждены уже позднее, в предвоенные годы и в ходе Великой Отечественной войны.
Об этом — в следующей статье.
Источник
18 июня пройдет заседание Генерального Совета партии, на котором будет дана окончательная оценка процедуре предварительного партийного голосования, прошедшего 28 мая и дан старт региональных конференций
Директор Центра политического анализа Павел Данилин.Фото: Владимир ВЕЛЕНГУРИН
Изменить размер текста:
В воскресенье, 18 июня пройдет заседание главного оперативного управляющего органа «Единой России» – Генерального Совета, на котором будет дана окончательная оценка процедуре предварительного партийного голосования, прошедшего 28 мая, а также дан старт для региональных конференций, на которых будут выдвинуты кандидаты на местные и региональные выборы. С чем «Единая Россия» подходит к сентябрьским выборам и к началу президентской избирательной кампании? Как себя чувствует партия, чуть менее года назад убедительно победившая на парламентских выборах? Ответы на эти вопросы – в интервью «Независимой газете» — дал недавно секретарь Генсовета партии Сергей Неверов. Об этом же рассуждает Павел Данилин, директор Центра политического анализа.
«Единая Россия» сегодня – не только самая массовая по численности партия. Это партия, которая доминирует практически во всех представительных органах власти с муниципального до федерального уровня. Любопытно, что еще в не такой далекой исторической перспективе подобный статус был у КПРФ, поскольку ей в наследство осталась действующая от КПСС «сетка». Но партия умудрилась это наследство растерять, и в итоге сейчас является двойником ЛДПР – партии вождистского типа, никакого отношения не имеющей к тому, как должна выглядеть современная политическая организация. То есть, по сути, «Единая Россия» является уникальным феноменом на постсоветском политическом пространстве — это партструктура, которая поднялась с низового уровня и стала партией большинства.
Партийное строительство – не одномоментный процесс. Наши партии возникали годами. Финальная задача – постоянная систематическая работа со своими избирателями. И в этом, как справедливо отметил Сергей Неверов, «Единая Россия» продвинулась дальше остальных партий. Почти 90 тысяч первичек – «партийные глаза и уши» во всех муниципалитетах нашей страны. Фактически, именно единороссы создали самую большую не связанную с государством напрямую независимую структуру. Такая структура обеспечивает партийцам постоянный контакт с населением и мониторинг всех событий, которые происходят в любом из уголков нашей большой страны. Не все партийные организации могут похвалиться такой разветвленной сетью – их ячейки часто существуют только на бумаге.
При этом большинство членов «Единой России» – простые люди. Скептики, конечно, могут заметить, что они пришли в «Единую Россию» ради карьеры, но примеров стремительного взлета только лишь по факту членства в партии они продемонстрировать не в состоянии. И не случайно: ведь студенты, пенсионеры, врачи, учителя, фермеры, депутаты поселкового уровня вступают в партию не в расчете на какие-то материальные блага. В большинстве случаев это является осознанным политическим выбором, на который влияет то обстоятельство, что только «Единая Россия» в ежедневном режиме занимается решением актуальных для граждан проблем.
Не случайно именно с появлением на политической сцене «Единой России», после того, как партия недвусмысленно поддержала действия президента России Владимира Путина по наведению порядка, в стране начался устойчивый экономический рост. В эпоху доминирования ЛДПР и КПРФ – в девяностые годы – мы наблюдали обратное. Люди это прекрасно осознают, поэтому продолжается приток новых членов партии. Особенно это касается молодежи — наиболее чувствительной к духу времени социальной страте.
Особенно заметна роль «Единой России» на местах. Как отмечает секретарь Генсовета партии, «из 250 тысяч депутатов всех уровней около 180 – это единороссы». Что является основным фактором, подтверждающим доверие людей к партии и стремление наиболее активной части общества влиться в партийные структуры.
При этом Неверов не отмахивается от того обстоятельства, что среди вступивших в «Единую Россию» могут быть и карьеристы, и нечистоплотные люди — как и в любой другой партии. Разумеется, это неизбежные издержки всего партийного строительства в современной России. Это касается не только единороссов, но и остальных крупных российских партий. Сергей Неверов не зря поминает ЛДПР, которая пытается бороться с криминалом в своих рядах. Еще недавно, в начале 2000-х годов при взгляде на политические партии бросало в дрожь — каждый третий депутат регионального, да даже и федерального уровня, если и не имел судимости, то был точно связан с олигархами или имел собственный бизнес, построенный далеко не всегда на честной основе. Какое то время такая формула как «криминал рвется во власть» являлась печальной реальностью.
Изменения происходили в этой связи буквально на наших глазах, и были запущены именно единороссами. Именно они первыми объявили системную войну криминальным авторитетам в политике, и довели ее до логического конца. Сергей Неверов абсолютно не кривит душой, когда утверждает следующее: «Если посмотреть законодательное обеспечение противодействия коррупции, то оно появилось за три последних созыва Госдумы. И принималось, между прочим, по инициативам президента и единороссов (когда у тех же коммунистов было большинство, они этого не делали)». Действительно, системная борьба с коррупцией на законодательном уровне – это разговор про последнее десятилетие, начиная примерно с 2007-2008 годов. Имплементация целого корпуса законодательных инициатив и административных практик привела к тому, что сегодня мы наблюдаем уже совершенно другую страну. Безусловно, коррупция не побеждена, но нет и атмосферы вседозволенности, когда не брать взятки считалось ненормальным.
И здесь как раз очень важна роль института праймериз, предварительного голосования, который стал обязательным при выдвижении кандидатов от «Единой России» любого уровня. Именно на праймериз можно увидеть что стоит за каждым кандидатом, насколько он умеет разговаривать с людьми, убеждать, собирать группы сторонников. Тогда же происходит отбор и отсев тех, кому избиратели не особо доверяют. И конечно же, такой предварительный отбор позволяет выставлять на избирательную гонку наиболее достойных кандиадтов, настоящих лидеров общественного мнения. Процедура предварительного голосования за прошедшие 10 лет постоянно совершенствовалась и в итоге стала неотъемлемой частью политической культуры партии «Единая Россия», став одновременно и символом открытости партии, и кадровым лифтом, позволяющим выдвигаться новым лицам. Именно праймериз дают толчок к совершенствованию партийной дисциплины, позволяют в честной и открытой конкуренции побеждать сначала своих однопартийцев при выдвижении, а затем и конкурентов из других партий на выборной кампании. По сути дела, это один из факторов того, что партия быстрее, эффективнее и сильнее оппозиционных сил, которые не могут до сих пор предложить чего то подобного для своих избирателей, продолжая довольно таки порочную практику кулуарных договоренностей и выдвижения своих кандидатов, не доверяя своему избирателю, и не давая возможности никак повлиять на процедуру выдвижения.
Стоит отдельно отметить, что избиратель «Единой России» – наиболее требовательный. Он не склоняется к тому популизму, который рассыпают направо и налев, простите за тавтологию, левые и правые партии. Избиратель, сторонник «Единой России» понимает, что обещания могут быть только реальными, и поэтому он готов строго спрашивать со своего депутата. Все заявления «Единой России» соотносятся с действиями Президента и председателя правительства и служат реализации программы, выдвинутой Владимиром Путиным в 2012 году и предвыборной программы партии на выборах в Госдуму в 2016 году.
Поддерживая президента и его программу, следует отметить, что при этом «Единая Россия» не является простым ретранслятором действий президента и правительства. Это живая структура, что неудивительно при такой многочисленности. Партия проводит массу форумов, на которых формируются предложения, которые ложатся в основу действий исполнительной власти. И это тоже очень важно — прямая связь с исполнительными органами — одно из главных достоинств «Единой России».
ИСТОЧНИК KP.RU
Источник