Республика коми на переломе
Фото предоставлено Владимиром Сумароковым«Коми на переломе. 10 лет, которые потрясли республику» – так называется недавно вышедшая книга Владимира Сумарокова и Виталия Шахова. В предисловии к этому документально-публицистическому изданию, в частности, говорится: «В капле воды отражается океан. В жизни Республики Коми – история всей страны. Конец ХХ – начало ХХI века – эпоха великого перелома. За это время изменились социальный строй, институты власти…» Далее следует рассказ о том, какие именно изменения произошли в нашей республике в бурные девяностые годы. Довольно подробно описаны политические коллизии тех лет, а также разнообразные сюжеты, связанные с приватизацией государственной собственности. Всё это когда-то было в центре общественного внимания, а ныне – уже часть истории, о которой молодому поколению мало что известно.
Сегодня мы беседуем с одним из авторов, а также редактором книги «Коми на переломе» – сыктывкарским журналистом и литератором Владимиром Сумароковым.
Пафос тут неуместен
– Владимир, как появилась идея написать эту книгу?
– Как и все идеи, в том числе и дурацкие, она витала в воздухе. В воздухе, отравленном табачным дымом: соавторы – злостные курильщики. О чём обычно беседуют двое немолодых, страдающих одышкой мужчин? Всё реже – о женщинах, всё чаще о политике. И, конечно, по-стариковски, о прошлом: дескать, да, славное было время и хорошо бы написать о нём книжку.
– Разве «лихие» девяностые были славными?
– Для обывателей – нет, для истории – да. Любая революционная эпоха гораздо интереснее, чем, например, сытые «нулевые» годы. Достаточно полистать газетные подшивки той же, например, «Молодёжи Севера», и сравнить: тогда – яркие события, колоритные люди, сейчас – унылое однообразие и политические карлики. Плюс нездоровый пафос и официозный мажор в прессе и особенно в телевизоре. Это, кстати, первый признак стагнации общества.
– А может, признак общественного спокойствия, стабилизации?
– Стабилизация – это термин из области электричества. Но общество – живой организм. Или растёт, или гибнет. Если организм растёт, развивается, значит, преодолевает внутренние противоречия. А противоречия – всегда драма, маленькая или большая. Иногда – комедия. Но в любом случае пафос тут неуместен.
Три республики
– Как вы оцениваете недавно вышедший двухтомник «Созидание» – книгу воспоминаний о первом Главе республики Юрии Спиридонове?
– Прочёл с большим удовольствием. Юрий Алексеевич действительно был масштабной исторической личностью, его природных талантов хватило бы на десять политиков. Но любые воспоминания или мемуары – совсем другой жанр. Главный плюс – о минувших событиях рассказывают их непосредственные участники. Но в этом же и главный минус. Ведь участники – они, по сути, актёры, у каждого своя роль, им трудно увидеть весь спектакль целиком. В отличие от зрителей. Зрители, конечно, тоже субъективны. Но субъективны как-то иначе. Вот это «иначе» мы и пытались изобразить.
– То есть в вашей книге дана «зрительская версия»?
– Ну не совсем так. Если продолжить аналогию с театром, то будучи журналистами, мы всё-таки не просто сидели в первом ряду, но и частенько бегали за кулисы, общались с ведущими актёрами. А Виталий Шахов успел даже и на сцене поучаствовать – в «хоре демократической самодеятельности». В начале девяностых он был депутатом, затем штабистом в нескольких выборных кампаниях.
– Почему в книге «Коми на переломе» столь много места уделено именно выборным кампаниям и в первую очередь – на пост Главы республики?
– Скажу грубо, как матёрый выпускник советского истфака: революция – это ломка общественных отношений, надстройки и базиса. Тема производственных отношений – смены собственников – и представлена в книжке. А параллельно с приватизацией происходила и трансформация надстройки, шла яростная борьба за власть. В демократическом обществе, каковым в девяностые годы были Россия и Коми, выборы – реальное, объективное отражение всех этих процессов – политических, социальных. Пусть это было кривое, но всё-таки зеркало общественной жизни. Сейчас же выборы в нашей стране не отражают ничего, кроме Путина, его политической воли. Все остальные политики, как вампиры, в зеркале не отражаются.
– Не слишком ли подробно в вашей книге разбираются коллизии, связанные с Конституцией Коми? Вряд ли читателям это сегодня интересно.
– Да вы что! История Конституции – это и есть квинтэссенция драмы, Шекспир отдыхает! В этом лаконичном документе – сгусток драматичных событий. В Конституции – все коды общественного сознания. Менялась республика – менялся её Основной Закон. В итоге мы видим три Республики Коми: советскую, суверенную и нынешнюю, «губернскую» в составе унитарного государства. В 90-е годы Коми была практически равноправной частью Российской Федерации. Теперь она превратилась, по сути, в обычную губернию, хотя и с некоторыми «остаточными» национальными атрибутами типа коми флага и смешного для приезжих слова «Юралысь» на фронтоне Жёлтого дома.
– Может, это и хорошо – унитарное государство?
– Вот и Путин так думает! Но Россия слишком большая и разнообразная страна, чтобы управлять ею из кремлёвского кабинета. К тому же жёсткий унитаризм в многонациональном государстве – штука опасная. И вообще, вертикаль власти в ХХI веке – исторический атавизм. У нас государственная машина до сих пор с ручным управлением, как инвалидная коляска…
Ничего личного
– Всё-таки давайте вернёмся к вашей книге. В ней встречаются сотни фамилий участников событий девяностых годов. Какой реакции вы от них ждёте?
– Я себе представляю картинку: человек, прочитавший это дело, подходит ко мне на улице и молча пытается ударить. Вот почему у книги два автора – так легче отбиться. Одного бьют, другой кричит: «Караул!»
– Но если вы написали правду – чего бояться?
– А вы её знаете – правду? Тогда познакомьте нас, я тоже хочу… Правда – это всего лишь ошибка памяти. Это продолжение наших чувств, амбиций, фантазий. Возьмём 500 фамилий – вот вам будет 500 правд об одном и том же событии.
– Значит, вы готовы к тому, что многие люди, о которых вы пишете, обидятся?
– Обидятся – это мягко сказано. Тут возможны более сильные чувства. И особенно – со стороны тех, о ком мы вообще не написали. А ведь они, наверное, тоже считают себя историческими деятелями. В оправдание могу сказать только одно: ничего личного, никаких симпатий и антипатий. Авторы пытались быть холодными наблюдателями.
– Вам это удалось?
– Нет, конечно! Даже учёные-историки не способны полностью избежать субъективизма. А уж мы-то с Шаховым совсем не учёные, это точно. Но мы хотя бы – пытались. И старались придерживаться довлатовского принципа изложения: нет ни героев, ни злодеев, а есть только персонажи. Вообще, наберусь наглости и скажу: «Коми на переломе» – это первая попытка спокойно, без пафоса, но и без критиканства осмыслить историю республики в период девяностых годов. Ну а если мы не сумели справиться с этой задачей – извиняйте. Значит, ума не хватило. Пусть придут другие и напишут лучше. И я почти уверен – напишут. Уже хотя бы потому, что то грандиозное время нельзя уместить в одной книжке.
– А какие важные сюжеты остались за рамками книги?
– Например, криминальная революция в Коми. Совершенно головокружительная тема! Вот пусть будущие авторы напишут в том числе и об этом.
Источник
Книга посвящена смутному и противоречивому периоду нашей истории — девяностым годам прошлого века. Авторы — сыктывкарские журналисты Владимир Сумароков и Виталий Шахов — рассказывают о том, как в Коми менялись институты власти, проходила приватизация республиканской собственности и разворачивалась ожесточенная борьба местных элит за сферы влияния. Одну из глав этой книги, повествующую о головокружительном взлете и бесславной гибели скандально известного банка «Европейский Север», мы предлагаем читателям БНК.
За грехи Михаила Глузмана расплачивалась вся республика
«Волчья кровь»
Акционерный коммерческий ипотечный банк «Европейский Север» открылся в апреле 1993 года. Агрессивная реклама, солидные учредители, поддержка правительства… В «Eвpoceвер» пошел народ и за короткое время принес в банк столько денег, сколько не снилось другим «конторам», привлекавшим средства вкладчиков. Еще бы! В начале 95-го процентная ставка «ЕС» в зависимости от вида, суммы и срока вкладов колебалась от 135 до 371% (!).
…Осенью 1995 года в сыктывкарском «Доме искусств» проходила пышная презентация фильма «Волчья кровь». В маленьком уютном зале собрались руководители республики, местный бомонд, журналисты. Их угощали коньяком, бутербродами, а также – крутым вестерном.
Без коньяка понять фильм действительно трудно: смешались в кучу кони, люди. Какая-то пулевая стрельба, конный спорт, какие-то лихие алтайские мужики-ковбои. Они убивают всех, в том числе и себя. А зачем, собственно, было так убиваться – знал, видимо, только автор сценария – Леонид Мончинский.
Когда-то Мончинский работал в старательской артели «Печора», был заместителем легендарного Туманова. Золотые дела сдружили этих людей с Михаилом Глузманом. Потом артель распалась. Мончинский начал писать сценарии. Глузман вышел из тайги и превратился в банкира. Он-то и оплатил создание кинобоевика. Конечно, это благородно: друг помог другу. Деньги, правда, Глузман взял не из своего кошелька – из банковского.
Во что же обошлись вкладчикам «Европейского Севера» загадочные алтайские ковбои и творческие амбиции господина Мончинского?
ИЧП «Студия С» (Москва) получила кредит на 1 миллиард рублей и, кроме того, по договору о совместной деятельности – еще 30 миллионов руб. на создание этого фильма. Для проката «Волчьей крови» был заключен договор с кинокомпанией «Кармен». Однако от проката фильма получены ничтожные по сравнению с затратами суммы.
Прямой убыток «Европейскому Северу» составил 1,5 миллиарда рублей, а упущенный в связи с этой кинооперацией доход – 4 миллиарда рублей.
И это в ситуации, когда банк уже трещал по швам!
…Участники презентации ничего об этом не знали. Они попивали коньяк и нахваливали фильм. Но добрый банкир-меценат, низенький бородатый человек с тросточкой, внешне похожий на благолепного раввина, знал все.
Банк, увлекая за собой десятки тысяч вкладчиков, катился в пропасть. До полной катастрофы «Европейского Севера» и самого громкого финансового скандала в истории республики оставались считанные месяцы…
По некоторым данным, Михаил Глузман тоже испытал рэкетирский прессинг. Одна из московских банд якобы потребовала от него несколько миллиардов рублей. Чем кончилась эта история — неясно, никаких документальных свидетельств не осталось. Зато правоохранительным органам было хорошо известно другое: многие фирмы, которым «Европейский Север» выдавал кредиты, имели, мягко говоря, сомнительную репутацию. Но люди в погонах молчали…
Однако даже если бандиты и отщипывали от пирога «ЕС» жирные куски, не в их интересах было топить банк. Наоборот, по-своему, по-бандитски, паханы были заинтересованы в том, чтобы всячески защищать кормушку.
Значит, были другие причины?
Финансы поют романсы
Одних людей губит водка, других — политика. Михаилу Глузману было мало лавров банкира и мецената. Он постоянно куда-то выдвигался — то в Совет Федерации, то в Госдуму.
«Задвинуть» его обратно было крайне сложно. Даже — когда он перебегал дорогу сильным мира сего.
Чаша терпения первых лиц республики, видимо, переполнилась после того, как осенью 1995 года Глузман полез в очередную драку за место в парламенте. Но место было одно, а у руководства Коми – свой кандидат. В результате Глузман и сам не прошел в Думу, да еще и оттянул голоса, которые ему не предназначались.
Но и этот конфликт не объясняет такого оглушительного банкротства. Сам банкир после бегства на свою историческую родину и отсидки в израильской тюрьме (за покушение на убийство) в 2003 году ненадолго возвращался в Сыктывкар. Тогда же в одном из интервью он признал свою вину. Правда – весьма своеобразно:
«Банк выдал большой кредит (22 миллиона долларов ) «Коминефти», которая была одним из учредителей и главных акционеров «ЕС»… Были аварии под Усинском, и средства срочно понадобились на ликвидацию их последствий.
Леонидов (в то время гендиректор ОАО «Коминефть») попросил кредит и у нас, и в «Ухтабанке», в котором «Коминефть» тоже имела большую долю в уставном капитале. «Ухтабанк» денег не дал, и я сначала не давал, потому что это был очень рискованный кредит.
И тогда банк получил гарантийное письмо, подписанное Спиридоновым, в котором было сказано, что республика выступает гарантом возвращения кредита. Но когда пришло время возвращать деньги, Якимов (Андрей Якимов сменил на посту гендиректора «Коминефти» В. Леонидова в октябре 1994 года – БНК) не стал выполнять обязательств, хотя он тоже был спиридоновской фигурой. Потом Спиридонов на Якимова воздействовал, и тот стал возвращать потихонечку. Но было уже поздно, потому что, как только банк стал в связи с нехваткой средств нарушать обязательства перед вкладчиками, люди пошли забирать свои деньги… И на этом банк кончился…»
Кнуты и пряники
Но еще в апреле 1995 года специалисты Национального банка РК пришли к заключению, что «ЕС» является проблемным банком. После этого руководителей «Евросевера» неоднократно приглашали на деловые встречи. Настоящие профессионалы давали рекомендации банкирам-самоучкам – Глузману, Новикову, Танкову и другим. Причем — в довольно резкой форме: «Что ж вы, ребята, делаете? Прекратите рискованную кредитную политику, сократите лишние расходы, ликвидируйте филиал в Москве, перестаньте отвлекать банковские средства на посторонние цели…» Но «ребята» продолжали гнуть свою линию.
Нацбанк использовал все кнуты и пряники. От уговоров и советов перешел к санкциям. Трижды «ЕС» подвергался штрафам. Не помогло. Дело дошло до того, что в октябре 1995 г. появилось предписание, где сроком на 3 месяца был введен запрет на привлечение «Евросевером» вкладов населения, а также на привлечение межбанковских кредитов.
О неутешительных итогах проверок неоднократно докладывалось и в Москву, и руководству республики. О том, что «ЕС» – полутруп, не знали лишь рядовые вкладчики – дедушки и бабушки, которые продолжали доверчиво нести на тонущий банковский корабль свои последние – «гробовые» – деньги. С газетных страниц тем временем не сходила шумная и бесстыдная реклама «Евросевера»…
Работники Нацбанка РК, говоря об ошибках руководства, использовали деликатные термины типа «слабый менеджмент». Но если называть вещи своими именами, то это — чистой воды авантюризм, который у Михаила Борисовича, видимо, в крови.
Финал предугадать было несложно. Ситуация с фирмами-должниками к концу 1996 года сложилась печальная. Одним из должников было ТОО «Старт ЕС» (руководитель – Михаил Новиков, сын бывшего президента «Евросевера» Юрия Новикова). Банк обратился в Арбитражный суд с требованием взыскать с этой фирмы несколько миллионов рублей. И «вдруг» выяснилось: у должника нет имущества, чтобы покрыть долг. Не лучше ситуация была и по долгам других фирм: ТОО «Мета» – 282 млн. руб., АОЗТ «Ликос» – 591 млн. руб., АОЗТ «Гелия» – 139 млн. руб., ИЧП «Форум» – 171 млн. руб., ТОО «Алеко» – 100 млн. руб., АСКО «Доверие» – 76 млн. руб.
Всего на 1 декабря 1996 г. банком было предъявлено 36 арбитражных исков на сумму 23 миллиарда 804 миллиона рублей.
Причем из всех должников «ЕС» только ИЧП «Алкис» было официально объявлено банкротом. Другие де-юре существовали, но большинство из них ничего, кроме вывески, не имело.
Некоторых руководителей фирм-должников не могли найти – как в воду канули! Среди них некие И. Печеник («Колан»), А. Шевченко («Лена»), А. Макаров («Форум»), Е. Бобров («Берг»). Материалы на эти и другие фирмы были переданы в прокуратуру.
Часто ссуда выдавалась под грифом «учтенные банком векселя»: АО «Инфоцентр» (2,8 млрд.), НПП «Ритон» (1,2 млрд.), ПК «Тайга» (675 млн. руб.). Есть в этом списке и вообще экзотические названия. Скажем, ТОО «Ферле и Ферле» (1 млрд.), всякие «Эдельвейсы», «Люксы» и даже «Сказка».
Кредиты тоже выдавались «сказочные». К примеру, ТОО «Койда» в 1995 г. получает 500 млн. руб. по ставке на 40% ниже ставки Центробанка РФ. И список подобных «счастливчиков» очень длинный.
Особое место в расходах банка занимали собственные капитальные затраты: огромный штат, помпезные здания, филиалы в других городах. Кстати, когда «ЕС» уже рушился, его интинский филиал, несмотря на приказ о ликвидации, продолжал выдавать кредиты физическим лицам.
Головной офис «ЕС» обслуживало 9 автомобилей, причем преобладали шикарные иномарки. Чтобы только заасфальтировать стоянку для машин, банк заплатил около 100 млн. руб.
Кстати, среди самых удивительных приобретений «Евросевера» – «банковская» дача в Визябоже. Ее строительство обошлось вкладчикам «ЕС» в 104 млн. руб., а годовое содержание в 1995 г. составило 166 млн. руб.
Красиво жить не запретишь. Когда нет денег, последнее, что остается, – привычка к роскоши…
38 миллиардов
Многие члены совета «ЕС» являлись руководителями предприятий. Своих забот у них хватало, поэтому думать о банке им, возможно, было некогда. Однако при этом они не забывали о собственной выгоде: получали ссуды на льготных условиях. То есть собственными руками грабили свой же банк. Разумеется, не остался в стороне и отец-основатель: Михаил Глузман взял кредит и отбыл в Израиль, задолжав банку 139 млн. руб.
Личные вклады работников «Евросевера» составляли в середине 90-х 4 миллиарда рублей, причем проценты по вкладам начислялись им до 60% (выше, чем остальным вкладчикам «ЕС»). Даже когда банк работал с огромными убытками, его сотрудники исправно получали премии.
Поэтому винить Спиридонова в крахе «Евросевера» нет никаких оснований. Правительство довольно исправно поддерживало банк в период становления: через «ЕС» проходили государственные кредиты под завоз товаров для Крайнего Севера, банку «назначались» клиенты из числа «бюджетозависимых» предприятий. А после стремительного бегства Глузмана в Израиль Юрий Спиридонов кинул на спасение банка свое доверенное лицо – Веру Кузнецову (руководила Коми региональным Фондом поддержки малого и среднего бизнеса имени В.А. Тихонова) и даже лично ездил договариваться с Центробанком о стабилизационных кредитах…
Но только за 1995 год «Европейским Севером» получен убыток, выражающийся астрономической для провинциального банка суммой — 38,7 млрд. руб. Ликвидность его была безвозвратно потеряна. После этого, приди к руководству «ЕС» хоть самый гениальный финансист, он бы ничего не смог изменить. От Кузнецовой требовалось только одно: свести к минимуму затраты и постараться вернуть хотя бы часть вкладов, разграбленных при ее предшественниках.
Уже после официального банкротства банка руководство республики заложит в бюджет 1998 года около 40 миллионов (новыми) на погашение задолженности «ЕС» перед вкладчиками. За грехи г-на Глузмана расплачивалась вся республика.
Правда, Михаил Борисович, как уже сказано, через некоторое время все же угодил в тюрьму. Но – в израильскую. И совсем по другому делу…
Источник