Перелом в ливонской войне

Зачем Россия пыталась завоевать Прибалтику, невольно этим поспособствовав объединению Польши и Литвы? Почему Ватикан помогал Ивану Грозному в мирных переговорах с Польшей? О малоизвестных подробностях Ливонской войны 1558-1583 годов «Ленте.ру» рассказал доктор исторических наук, профессор Санкт-Петербургского государственного университета Александр Филюшкин.

Расскажите, с какой целью Иван Грозный начинал Ливонскую войну?

Было бы не совсем правильным говорить, что только Россия начала эту войну. Это была ожесточенная схватка за раздел Прибалтики между несколькими крупными державами. Ливония к середине XVI века была слабым и нежизнеспособным государством и представляла собой конфедерацию из Ливонского ордена, земель католической церкви и торговых городов. Поэтому в борьбу за обладание этой территорией включились Дания, Швеция, Великое княжество Литовское, Польша и Россия.

Но началом Ливонской войны считается вторжение русских войск в восточную Эстонию в январе 1558 года.

Борьба за раздел Прибалтики в середине XVI века началась с русско-шведской войны 1555-1557 годов. Если говорить о схватке за Ливонию, то все началось в 1556 году, с войны Ливонского ордена с рижским архиепископом Вильгельмом, в которую на стороне архиепископа активно вмешалась Польша, открыто угрожавшая ордену войной. В результате в 1557 году Ливонии пришлось подписать кабальный Позвольский договор, ставивший ее в зависимость от польской короны

В наших учебниках истории пишут, что Иван Грозный пытался завоевать Прибалтику с той же целью, что и Петр I полтора века спустя, — для выхода России к Балтийскому морю.

До начала Ливонской войны Россия уже имела выход к Балтийскому морю. Она владела примерно той же самой территорией, что и сейчас: от устья Наровы (Нарвы) до устья Невы. Правда, теперь нашей стране принадлежит еще и северное побережье Финского залива до Выборга включительно.

Другое дело, что в XVI веке это были совсем дикие места, и нет никаких данных о существовании в то время на балтийском берегу крупных русских поселений. Порты и вся налаженная и связанная с ними инфраструктура были в соседней Ливонии, поэтому Иван Грозный все это захотел себе подчинить.

Подчинить или завоевать?

Первоначально не было цели завоевать Ливонию. Он пытался обратить в свою пользу все прибыли от морской торговли ливонских городов, поэтому первоначально Ливонская война со стороны России носила скорее вымогательский характер.

И что вымогали?

В 1554 году Россия предъявила Ливонии требование об уплате так называемой «юрьевской дани», которую по договору 1463 года Дерптское архиепископство должно было регулярно выплачивать Пскову. Дань никогда не выплачивалась ― ливонцы, понятно, не стремились ее платить, а русские не настаивали.

Неожиданно спустя почти столетие Иван Грозный вспомнил о ней и потребовал не только возобновить платежи, но и покрыть все недоимки за предыдущие годы. Одни историки считают эти финансовые претензии лишь поводом к началу войны, другие полагают, что если бы ливонцы были посговорчивее, то конфликта удалось бы избежать.

Почему эта дань называлась юрьевской?

Дерпт (нынешний Тарту — прим. «Ленты.ру») в 1030 году основал Ярослав Мудрый и назвал его своим христианским именем — Юрьев. Происхождение дани туманно, но, видимо, она как-то связана с данью, которую в средние века платили Юрьеву латыши местности Толова.

Первые действия русских войск зимой-весной 1558 года были похожи скорее на рэкетирский набег, чем на завоевательный поход. Полки воевод Глинского, Захарьина-Юрьева и татарская конница казанского царевича Шигалея прошли рейдом по восточной Эстонии, жгли деревни и угрожали ливонским городам, требуя выплаты денег.

Все изменилось 11 мая 1558 года, когда русские неожиданно для самих себя взяли Нарву. После этого Иван Грозный, видимо, решил, что отныне можно не просто постоянно выколачивать деньги из богатых торговых городов Ливонии, а самому ими владеть. Именно тогда война приобрела завоевательный характер: русские войска один за другим брали ливонские города, а на занятых землях создавалась «русская Ливония» с центром в Дерпте, который снова переименовали в Юрьев.

Неужели Иван Грозный не понимал, что война против Ливонии, в корне меняющая весь баланс сил в регионе, объединит против России всех ее западных соседей?

Видимо, нет — и это была его первая ошибка. Русский царь явно не предполагал масштабов будущего конфликта — что против него сформируется такая мощная коалиция. Он думал, что война будет быстрой и локальной, а огромная русская армия без особого труда раздавит ливонских рыцарей. Оно, конечно, так и случилось (к 1560 году ливонская армия была уничтожена), но после этого Ливония обратилась за помощью к Польше и по Виленским соглашениям 1559 года и 1561 года перешла под опеку Польши и Литвы.

После этого оба государства вступили в войну с Россией, чего Иван Грозный явно не ожидал. Польско-литовские войска заняли южную Ливонию, а северная ее часть с городом Ревелем, чтобы не попасть под русскую власть, присягнула на верность шведскому королю. В Москве этим были обескуражены, поскольку предыдущая война России со Швецией закончилась совсем недавно — в 1557 году.

А как вмешалась в войну Дания?

Дания была единственной страной, признавшей русские завоевания в Ливонии.

Почему?

Это был своего рода размен. В 1559 году брат датского короля герцог Магнус завладел островом Эзель (современный Сааремаа — прим. «Ленты.ру»), и Дании было важно, чтобы Россия это тоже признала. Магнус почти двадцать лет будет единственным союзником России в той войне, и его даже в Москве провозгласят королем Ливонии, но и он в 1578 году перейдет на сторону Польши.

Вы как-то сказали, что Польша до сих пор считает себя спасителем Литвы от московского завоевания в XVI веке.

Да, это так.

Как вы думаете, если бы Иван Грозный не затеял покорять Прибалтику, стало бы возможным в 1569 году объединение Польши и Великого княжества Литовского в единое государство — Речь Посполитую?

Сложно сказать, когда именно это могло бы случиться, но без фактора войны с Россией это вряд ли произошло бы именно в 1569 году. Начиная с первой порубежной войны 1487-1494 годов, Россия в течение всей первой половины XVI века постоянно захватывала огромные территории Великого княжества Литовского — Брянск, Путивль, Чернигов, Смоленск, а в 1563 году овладела еще и Полоцком.

Великое княжество Литовское в военном отношении было гораздо слабее России и, несмотря на отдельные успехи, постоянно терпело поражения. Если бы не объединение с Польшей, в корне изменившее соотношение сил в войне, Россия и дальше двигалась бы на запад, расширяясь за счет земель Великого княжества Литовского.

Польша действительно помогла Литве выстоять и даже в итоге выиграть войну, но при этом она удачно воспользовалась сложившейся ситуацией. Люблинская уния 1569 года у многих в Литве вызывала скептическую, если не сказать негативную реакцию. Например, на посвященной этому событию картине известного польского художника XIX века Яна Матейко литовские делегаты изображены плачущими и скорбящими о гибели своего государства. Это и неудивительно, поскольку Литва не только вынуждена была объединиться с Польшей в федерацию, но и отдать под непосредственную власть польской короны Подляшье, Волынь, Подолье и Киев.

Получается, что в итоге Польша просто поглотила Великое княжество Литовское?

Началась культурная и социально-экономическая полонизация Восточной Европы, при этом Люблинская уния заложила огромную мину в фундамент нового государства. Речь Посполитая была федерацией только двух «политических народов»: поляков и литовцев. Православные русины, составлявшие большинство населения Великого княжества Литовского, оказались в этом государстве не у дел.

Современный украинский историк Наталья Яковенко очень точно подметила, что русины стали лишним колесом в телеге Речи Посполитой. Это в дальнейшем привело к тому, что они попытались отстоять свои права — в итоге через несколько десятилетий Речь Посполитая получила восстание Хмельницкого и Переяславскую Раду.

Как вы думаете, в чем причина военных неудач России на заключительном этапе Ливонской войны, когда она едва не потеряла не только Ливонию, но и всю Псковскую землю?

Во-первых, польский король Стефан Баторий как полководец был гораздо сильнее Грозного. Он сумел создать сильную и боеспособную армию, существенную роль в которой играли опытные и хорошо вооруженные наемники со всей Европы: немцы, венгры, французы, итальянцы и даже шотландцы.

Во-вторых, морально-психологический климат в русской армии не способствовал проявлению какой-либо инициативы воеводами. Иван Грозный и его окружение насаждали атмосферу всеобщей подозрительности, доносительства и шпиономании, что резко снижало боеспособность войск. Все помнили, что князя Михаила Воротынского — победителя крымских татар в битве при Молодях в 1572 году, когда судьба России висела на волоске, — спустя несколько месяцев замучили по подложному обвинению в заговоре против царя.

Правда ли, что Россия незадолго до осады Пскова в 1581 году обещала римскому папе принять унию с католической церковью, если Ватикан уговорит Батория заключить мир?

Отчасти — правда, но все было сложнее. В конце 1580 года в Рим прибыл русский посол Истома Шевригин, который на аудиенции у понтифика действительно намекнул, что Россия готова обсуждать вопрос об унии, но при этом никаких конкретных обещаний не дал. В сентябре 1581 года посредником на мирных переговорах между Россией и Польшей стал папский легат Антонио Поссевино. Его миссия заключалась в том, чтобы как можно быстрее закончить войну. Он постоянно давил на поляков, заставляя их отказаться от совсем неприемлемых для Москвы требований.

В результате Россия смогла окончить войну с наименьшими потерями: она теряла всю Ливонию, но сохранила за собой почти все русские земли, в том числе Псков и Великие Луки. Это был крупный успех русской дипломатии, поскольку Баторий мог их не отдать, а отвоевывать оккупированные поляками территории у России уже не было сил.

То есть могло случиться так, что Польше отошли бы Новгород и Псков, а русско-польская граница проходила бы примерно около Ржева?

В той тяжелейшей для России ситуации это было абсолютно реально.

А как насчет унии с Ватиканом?

Этот же вопрос задал Поссевино Ивану Грозному, когда после заключения перемирия с Польшей прибыл в Москву. Но русский царь ему ответил, что «ваш папа есть сущий волк», и опозоренному папскому посланнику пришлось несолоно хлебавши отбыть назад в Ватикан. Остаток своей жизни Поссевино писал сочинения о дикой, ужасной и варварской Московии, с которой совершенно невозможно иметь какие-либо дела.

Какими были последствия Ливонской войны для политической карты Европы помимо создания Речи Посполитой?

Во-первых, была уничтожена Ливония, чью территорию разделили Речь Посполитая, Дания и Швеция. Именно Швеция стала главным бенефициаром этой войны, превратившись в крупную военную державу. Во-вторых, Ливонская война заложила основу затяжного шведско-польского конфликта за Прибалтику, который в XVII веке приведет к знаменитому «Шведскому потопу» — вторжению Швеции в Польшу, нанесшему тяжелый удар по польскому государству.

А во внутренней жизни России?

Многие историки считают, что именно вызванное войной повсеместное разорение и бегство крестьян из центральных районов страны привело к установлению в России крепостного права. И конечно, социально-экономический кризис, обусловленный в том числе Ливонской войной, стал главной причиной последующего крупнейшего катаклизма русской истории — Смуты начала XVII века. Кстати, активное польское вмешательство в эти события во многом было вызвано головокружением от успехов, возникшим у польско-литовской шляхты после победы в Ливонской войне. В Речи Посполитой решили: Россия настолько слабый противник, что ее легко можно добить.

Какую роль война сыграла в формировании национальной идентичности участвующих в ней народов?

Ливонская война немало поспособствовала этнокультурному размежеванию жителей России и Великого княжества Литовского. Православное население обоих государств считало себя русскими (или русинами), при этом отказывая друг другу в этом наименовании. Например, литовские подданные своих восточных соседей называли не иначе как «москалями».

Белорусский историк Игорь Марзалюк не так давно нашел любопытные данные по работорговле в Могилеве во время Ливонской войны, в которых встречаются такие словосочетания, как «девка москальска», «купил москалика», «продал москалика». Русскими жители Могилева именовали себя, и не считали зазорным продавать в рабство «москаликов». По нашу сторону границы тоже не считали своих западных соседей русскими, у нас их называли «литвинами», «литвой дворовой» — в некоторых источниках так и сказано: «литвин дворовый Иван Петров».

Ливонская война показала, что православные русские люди могут не только успешно торговать друг другом, но и спокойно друг друга убивать. Она привела не только к взаимному ожесточению, но и к этнокультурному противостоянию разных частей прежде единой этноконфессиональной общности. Этот процесс продолжился и позднее — во времена Смуты, восстания Хмельницкого и многочисленных русско-польских войн XVII века. В войнах ковались различия и взаимное недоверие народов.

В европейских источниках часто говорится о лютой жестокости русских в Прибалтике, о бесчинствах и насилии над местным населением. Насколько это соответствовало действительности?

В XVI веке все войны были очень жестокими, в Европе воюющие стороны тоже не отличались особым гуманизмом. Иван Грозный никого не щадил — ни своих подданных, ни чужих, — поэтому в ходе ливонских походов было всякое. С другой стороны, после взятия Стефаном Баторием Великих Лук в 1580 году его европейские наемники учинили в городе страшную резню, в которой погибло более семи тысяч мирных русских жителей. По воспоминаниям современников, копыта польской конницы на городских мостовых тонули в потоках человеческой крови.

Другой вопрос, что слухи о невообразимых зверствах, творимых русскими, стали частью умелой и эффективной польской пропагандистской кампании. Стефан Баторий быстро сообразил, что для мотивации своего войска на войну нужно максимально демонизировать образ противника, представив его исчадием ада.

У польского короля в обозе была походная типография, которая после каждого крупного сражения печатала «летучие листки», повествующие об успехах польского оружия, а также о дикости и звериной лютости московитов. В дальнейшем эта печатная продукция огромными тиражами распространялась по всей Европе, формируя там антирусское общественное мнение. Ливонская война в этом смысле немало поспособствовала отчуждению Европы от России.

Россия могла этому что-нибудь противопоставить?

Нет, не могла, поскольку в России в силу ее технологической отсталости не было своего книгопечатания. Иван Федоров попытался открыть в Москве первую типографию, но и ему в результате интриг пришлось бежать во Львов.

Как тогдашняя Европа воспринимала Россию?

Американский историк Ларри Вульф писал, что «если бы России не было, то Западу следовало бы ее выдумать». Европе был необходим наглядный образ своего антипода — некоей «антиевропы», на роль которой сначала была выбрана османская Турция, а со времени Ливонской войны — и Россия. Европейцам сущность собственного мира удобнее всего было описывать через обличение отрицательных качеств своих соседей — иногда настоящих, но зачастую придуманных.

Увы, этот культурный механизм продолжает действовать до сих пор. Смотреть на Россию позитивно Европа будет только тогда, когда у нее появится по-настоящему страшный и опасный враг, который затмит все негативные стереотипные представления о нашей стране. Хотя неясно, что хуже — быть вечным пугалом для Европы или вместе с ней оказаться перед лицом такого врага.