Перелом в коми
Известный в Коми альпинист, журналист, писатель Сергей Журавлев ушел из жизни в ноябре прошлого года. В июле этого года его ученики организовали сборы у подножия Динозавра — любимой горы Сергея Васильевича (это не топонимическое название, а альпинистское, официальное название горы Скальная). Я отправилась отправились вместе с ними в поход имени великого учителя и любимого тренера.
Памятная табличка
Необходимость похода в честь Сергея Васильевича обсуждалась сразу после его кончины. Организатор похода Оксана Апанасевич рассказала, что сбор средств для изготовления памятной таблички в честь Журавлева стартовал в начале года. Удалось собрать более 20 тысяч рублей. Табличку сделали из алюминия, который выдержит суровые уральские морозы, ветра и дожди.
— Текст на табличку искали ёмкий. Кроме биографических данных взяли строчки из его «Марша полярных альпинистов». В этом четверостишье есть и про горы, и про дружбу, и про то, зачем люди стремятся к облакам. А еще очень важный знак — Орден Эдельвейса (номер 157), которым папу наградили за заслуги в развитии российского альпинизма. Этот орден дают немногим, и отец им очень гордился, — рассказала дочь альпиниста Полина Гайнерт.
Спасатели из Ямало-Ненецкого автономного округа, которые дружили и работали с Сергеем Васильевичем — с 2010 года на альпсборы к Журавлеву приезжали спасатели ГКУ ЯНАО «ЯМАЛСПАС» для обучения, тоже приняли участие в сборах. Они привезли в память о тренере ледоруб — символ альпинизма.
— Ледоруб, наверное, самое старое снаряжение альпиниста, он использовался примерно с первой половины XX века. Раньше с его помощью рубили ступени на ледовом и снежном склоне, а после создания кошек он стал применяться как средство самостраховки. Мы изготовили ледоруб ВЦСПС (Всесоюзный центральный совет профессиональных союзов) образца 80-х годов. Наверняка точно с таким же ледорубом Васильевич бегал в молодости по горам, — говорит спасатель Андрей Гуничев.
Долгая дорога
Изначально планировалось, что в сборах примут участие 6-7 человек. Благодаря народной молве количество участников экспедиции неуклонно росло: за неделю до похода — 36! Сыктывкар, Ухта, Инта и даже Салехард. Это все, кто дружил с Сергеем Васильевичем, читал о нем или слышал о его подвигах.
Экспедиция стартовала в Микуне. В дороге спали и предвкушали поход. Ближе к Полярному кругу за поездным окном замелькали горы: далекие и снежные — они казались миражом. Доехали до станции Собь, собрались с силами на дорогу до базового лагеря у подножья Динозавра — и в путь. Первый подъем — самый сложный. Но подъемы ты рано или поздно преодолеешь, а кустарники по пути к долине Динозавра заставят страдать благодаря нескончаемым крючковатым сучьям, которые преграждают путь.
Мне «повезло»: в кустарниковой ловушке я сломала руку — нога соскользнула на торчащем корне, и я всей тяжестью тела повалилась на правую кисть. Кость судя по всему треснула, рука стала похожа на тряпочку (через неделю в травмпункте диагноз подтвердился — перелом со смещением). Положение спас альпинист Константин Толстиков, который достал из своего бездонного 120-ти литрового рюкзака эластичный бинт и перевязал кисть. Так я и проходила всю неделю, вызывая жалобные взгляды: «Болит?». К счастью, боли не было.
Сложная дорога завершилась глубоким вечером у Динозавра, гору уходящее солнце окрасило в умопомрачительный розовый цвет. Солнце скрылось. Прошло немного времени, и светило снова появилось на небосклоне, начав работу над рассветом. И так было каждый день. К полярному дню сложно привыкнуть, а к полярной жаре — так и вовсе невозможно.
Жара на Полярном Урале настолько редкий гость, что мы каждый день ждали привычной непогоды, а ее все не было. Альпинисты шутили, мол, это Сергей Васильевич договорился с кем надо на небе, чтобы погода благоволила участникам сборов всю неделю. Иначе как объяснить тот факт, что погода испортилось только в тот момент, когда последний турист сел в поезд. Мистика.
Восхождение
На второй день мы, отдохнувшие, отправились на массовое восхождение на вершину Динозавр Главный (1059 над уровнем моря) по маршруту 1Б — это начальная категория сложности, чтобы установить памятную табличку и ледоруб. Преодолеть маршрут можно без специального альпинистского снаряжения с минимальным опытом. Единственное требование — здоровые руки и ноги. Увы, это не про меня. В совершеннейшем расстройстве я осталась в лагере, когда все остальные пошли на вершин. Горы бравады не прощают. Лишь собирала обрывки чужих впечатлений и питалась эмоциями других.
Ребята стартовали около восьми утра и через двенадцать часов были дома. Горящие глаза, обветренные щеки, радостное возбуждение. Инструкторы сделали восхождение максимально безопасным, так как далеко не все участники похода были опытными альпинистами.
— Лазанья не было, но переходы по снежникам, осыпям и крупным камням дали новичкам адреналина! На вершине каждый из нас испытал восторг и ликование! После не расслабились, начали спускаться. «С горой поздравлять только в лагере, ведь спуск порой коварнее подъема!»: учил Сергей Васильевич, — рассказывает Оксана.
Спортсмен Алексей Тарабаев, впервые участвоваший в альпсборах, во время восхождения с помощью беговых часов записал трек маршрута. Любой желающий сможет его загрузить на электронные носители и без лишний усилий повторить маршрут и выйти прямо к табличке и ледорубу.
— Я не знал Журавлева, но проникся чувством глубокого уважения к нему. Мне было приятно, что смог быть немного полезен, когда устанавливал табличку. Я четко понял, что это не последнее восхождение. Обязательно вернусь, чтобы взойти на вершину уже со снаряжением и минимумом альпинистских знаний, — поделился впечатлениями Алексей.
Место пусто бывает
Вечерами мы разжигали пионерские костры. Смотрели на огонь, делились воспоминаниями о Сергее Васильевиче, переплетающимися с песнями на его стихи о полярном лете, которое мы ни за что не променяем на Европу. Сергей Журавлев один из тех, кто открывал миру горы Полярного и Приполярного Урала. Мировое альпинистское сообщество долго не хотело их признавать: низкие, разрушенные, древние. Васильевич, как его называют друзья-альпинисты, пробил эту стену непонимания. Он шел на девственные маршруты, описывал их и классифицировал. Сейчас на вершины Райиз (и не только) проложены маршруты от первой до четвертой категории сложности, где можно выполнять нормативы второго спортивного разряда.
Как писал Сергей Васильевич, горный массив Райиз, куда входит и Динозавр, можно будет считать освоенным горно-ландшафтным альпинистским стадионом, если классифицировать еще несколько маршрутов. Например, он видел дальнейшую перспективу в освоении высот 1316 на северо-западной стене вершины и скальных ребер северо-западного склона вершины. Между тем, на Полярном Урале 18 хребтов и горных массивов, из которых сегодня благодаря Журавлеву наиболее освоен только один — Райиз. Возможно, эти массивы ждут следующего энтузиаста…
Будущее массового альпинизма
Пять дней были полны жары, вездесущего гнуса и приключений. Урал прекрасен разнообразием радиальных маршрутов — мы гуляли к водопадам, купались в озерах, загорали у подножия Динозавра и даже ходили в гости к оленеводам-ненцам. Ребята опытнее совершили еще два категорийных восхождения (2 и 3 уровня сложности) под руководством альпиниста со стажем, КМС по спортивному туризму и ученика Журавлева Андрея Голетарова. Оценка душевности похода — 10 из 10.
— Было бы здорово организовывать сборы имени Сергея Журавлева у подножия Динозавра каждый год. Устраивать чемпионаты, соревнования. На 9 мая устраивать слеты на скалах Седью под Ухтой: мы, ухтинские туристы, организуем. Главное собираться, — уже в поезде размышляла самая опытная участница сборов 71-летняя Ольга Иннокентьевна Шевчик.
Пока же с уходом знаменитого тренера массовый альпинизм в Коми испытывает серьезный кризис. По мнению Андрея Голетарова, спортивные сборы, конечно, нужны. Но с уходом Сергея Васильевича кадровые проблемы стали уж очень остры.
— Теперь надо приглашать сторонних тренеров, а заинтересовать поехать на Урал их можно только финансово, это расходы для участников, то есть сборы дешевыми не будут. В России — дефицит инструкторов. При прочих предложениях Урал проигрывает как район для сборов. Конечно, можно лазить и самим. Но на прошедших сборах количество желающих идти на категорийные восхождения откровенно удручало. В Воркуте, Ухте есть люди, способные реализовывать свои альпинистские проекты. Сыктывкар еще жив, хоть и активно теряет кадры. В формате своих проектов альпинизм в Коми можно признать живым. Но массовый альпинизм в республике мы уже потеряли, — считает Андрей.
Будущее массового альпинизма на Полярном Урале после ухода Сергея Журавлева в наших руках? «Будем верить»: думала я, положив полегчавший рюкзак на полку поезда «Собь — Сейда». Горы, похожие на мираж, постепенно тускнели. Мы ехали домой.
ЧИТАЙТЕ ТАКЖЕ
В Коми ушел из жизни известный альпинист, писатель и журналист Сергей Журавлев
В последние годы он мужественно боролся с онкологическим заболеванием (подробности)
Источник
Книга посвящена смутному и противоречивому периоду нашей истории — девяностым годам прошлого века. Авторы — сыктывкарские журналисты Владимир Сумароков и Виталий Шахов — рассказывают о том, как в Коми менялись институты власти, проходила приватизация республиканской собственности и разворачивалась ожесточенная борьба местных элит за сферы влияния. Одну из глав этой книги, повествующую о головокружительном взлете и бесславной гибели скандально известного банка «Европейский Север», мы предлагаем читателям БНК.
За грехи Михаила Глузмана расплачивалась вся республика
«Волчья кровь»
Акционерный коммерческий ипотечный банк «Европейский Север» открылся в апреле 1993 года. Агрессивная реклама, солидные учредители, поддержка правительства… В «Eвpoceвер» пошел народ и за короткое время принес в банк столько денег, сколько не снилось другим «конторам», привлекавшим средства вкладчиков. Еще бы! В начале 95-го процентная ставка «ЕС» в зависимости от вида, суммы и срока вкладов колебалась от 135 до 371% (!).
…Осенью 1995 года в сыктывкарском «Доме искусств» проходила пышная презентация фильма «Волчья кровь». В маленьком уютном зале собрались руководители республики, местный бомонд, журналисты. Их угощали коньяком, бутербродами, а также – крутым вестерном.
Без коньяка понять фильм действительно трудно: смешались в кучу кони, люди. Какая-то пулевая стрельба, конный спорт, какие-то лихие алтайские мужики-ковбои. Они убивают всех, в том числе и себя. А зачем, собственно, было так убиваться – знал, видимо, только автор сценария – Леонид Мончинский.
Когда-то Мончинский работал в старательской артели «Печора», был заместителем легендарного Туманова. Золотые дела сдружили этих людей с Михаилом Глузманом. Потом артель распалась. Мончинский начал писать сценарии. Глузман вышел из тайги и превратился в банкира. Он-то и оплатил создание кинобоевика. Конечно, это благородно: друг помог другу. Деньги, правда, Глузман взял не из своего кошелька – из банковского.
Во что же обошлись вкладчикам «Европейского Севера» загадочные алтайские ковбои и творческие амбиции господина Мончинского?
ИЧП «Студия С» (Москва) получила кредит на 1 миллиард рублей и, кроме того, по договору о совместной деятельности – еще 30 миллионов руб. на создание этого фильма. Для проката «Волчьей крови» был заключен договор с кинокомпанией «Кармен». Однако от проката фильма получены ничтожные по сравнению с затратами суммы.
Прямой убыток «Европейскому Северу» составил 1,5 миллиарда рублей, а упущенный в связи с этой кинооперацией доход – 4 миллиарда рублей.
И это в ситуации, когда банк уже трещал по швам!
…Участники презентации ничего об этом не знали. Они попивали коньяк и нахваливали фильм. Но добрый банкир-меценат, низенький бородатый человек с тросточкой, внешне похожий на благолепного раввина, знал все.
Банк, увлекая за собой десятки тысяч вкладчиков, катился в пропасть. До полной катастрофы «Европейского Севера» и самого громкого финансового скандала в истории республики оставались считанные месяцы…
По некоторым данным, Михаил Глузман тоже испытал рэкетирский прессинг. Одна из московских банд якобы потребовала от него несколько миллиардов рублей. Чем кончилась эта история — неясно, никаких документальных свидетельств не осталось. Зато правоохранительным органам было хорошо известно другое: многие фирмы, которым «Европейский Север» выдавал кредиты, имели, мягко говоря, сомнительную репутацию. Но люди в погонах молчали…
Однако даже если бандиты и отщипывали от пирога «ЕС» жирные куски, не в их интересах было топить банк. Наоборот, по-своему, по-бандитски, паханы были заинтересованы в том, чтобы всячески защищать кормушку.
Значит, были другие причины?
Финансы поют романсы
Одних людей губит водка, других — политика. Михаилу Глузману было мало лавров банкира и мецената. Он постоянно куда-то выдвигался — то в Совет Федерации, то в Госдуму.
«Задвинуть» его обратно было крайне сложно. Даже — когда он перебегал дорогу сильным мира сего.
Чаша терпения первых лиц республики, видимо, переполнилась после того, как осенью 1995 года Глузман полез в очередную драку за место в парламенте. Но место было одно, а у руководства Коми – свой кандидат. В результате Глузман и сам не прошел в Думу, да еще и оттянул голоса, которые ему не предназначались.
Но и этот конфликт не объясняет такого оглушительного банкротства. Сам банкир после бегства на свою историческую родину и отсидки в израильской тюрьме (за покушение на убийство) в 2003 году ненадолго возвращался в Сыктывкар. Тогда же в одном из интервью он признал свою вину. Правда – весьма своеобразно:
«Банк выдал большой кредит (22 миллиона долларов ) «Коминефти», которая была одним из учредителей и главных акционеров «ЕС»… Были аварии под Усинском, и средства срочно понадобились на ликвидацию их последствий.
Леонидов (в то время гендиректор ОАО «Коминефть») попросил кредит и у нас, и в «Ухтабанке», в котором «Коминефть» тоже имела большую долю в уставном капитале. «Ухтабанк» денег не дал, и я сначала не давал, потому что это был очень рискованный кредит.
И тогда банк получил гарантийное письмо, подписанное Спиридоновым, в котором было сказано, что республика выступает гарантом возвращения кредита. Но когда пришло время возвращать деньги, Якимов (Андрей Якимов сменил на посту гендиректора «Коминефти» В. Леонидова в октябре 1994 года – БНК) не стал выполнять обязательств, хотя он тоже был спиридоновской фигурой. Потом Спиридонов на Якимова воздействовал, и тот стал возвращать потихонечку. Но было уже поздно, потому что, как только банк стал в связи с нехваткой средств нарушать обязательства перед вкладчиками, люди пошли забирать свои деньги… И на этом банк кончился…»
Кнуты и пряники
Но еще в апреле 1995 года специалисты Национального банка РК пришли к заключению, что «ЕС» является проблемным банком. После этого руководителей «Евросевера» неоднократно приглашали на деловые встречи. Настоящие профессионалы давали рекомендации банкирам-самоучкам – Глузману, Новикову, Танкову и другим. Причем — в довольно резкой форме: «Что ж вы, ребята, делаете? Прекратите рискованную кредитную политику, сократите лишние расходы, ликвидируйте филиал в Москве, перестаньте отвлекать банковские средства на посторонние цели…» Но «ребята» продолжали гнуть свою линию.
Нацбанк использовал все кнуты и пряники. От уговоров и советов перешел к санкциям. Трижды «ЕС» подвергался штрафам. Не помогло. Дело дошло до того, что в октябре 1995 г. появилось предписание, где сроком на 3 месяца был введен запрет на привлечение «Евросевером» вкладов населения, а также на привлечение межбанковских кредитов.
О неутешительных итогах проверок неоднократно докладывалось и в Москву, и руководству республики. О том, что «ЕС» – полутруп, не знали лишь рядовые вкладчики – дедушки и бабушки, которые продолжали доверчиво нести на тонущий банковский корабль свои последние – «гробовые» – деньги. С газетных страниц тем временем не сходила шумная и бесстыдная реклама «Евросевера»…
Работники Нацбанка РК, говоря об ошибках руководства, использовали деликатные термины типа «слабый менеджмент». Но если называть вещи своими именами, то это — чистой воды авантюризм, который у Михаила Борисовича, видимо, в крови.
Финал предугадать было несложно. Ситуация с фирмами-должниками к концу 1996 года сложилась печальная. Одним из должников было ТОО «Старт ЕС» (руководитель – Михаил Новиков, сын бывшего президента «Евросевера» Юрия Новикова). Банк обратился в Арбитражный суд с требованием взыскать с этой фирмы несколько миллионов рублей. И «вдруг» выяснилось: у должника нет имущества, чтобы покрыть долг. Не лучше ситуация была и по долгам других фирм: ТОО «Мета» – 282 млн. руб., АОЗТ «Ликос» – 591 млн. руб., АОЗТ «Гелия» – 139 млн. руб., ИЧП «Форум» – 171 млн. руб., ТОО «Алеко» – 100 млн. руб., АСКО «Доверие» – 76 млн. руб.
Всего на 1 декабря 1996 г. банком было предъявлено 36 арбитражных исков на сумму 23 миллиарда 804 миллиона рублей.
Причем из всех должников «ЕС» только ИЧП «Алкис» было официально объявлено банкротом. Другие де-юре существовали, но большинство из них ничего, кроме вывески, не имело.
Некоторых руководителей фирм-должников не могли найти – как в воду канули! Среди них некие И. Печеник («Колан»), А. Шевченко («Лена»), А. Макаров («Форум»), Е. Бобров («Берг»). Материалы на эти и другие фирмы были переданы в прокуратуру.
Часто ссуда выдавалась под грифом «учтенные банком векселя»: АО «Инфоцентр» (2,8 млрд.), НПП «Ритон» (1,2 млрд.), ПК «Тайга» (675 млн. руб.). Есть в этом списке и вообще экзотические названия. Скажем, ТОО «Ферле и Ферле» (1 млрд.), всякие «Эдельвейсы», «Люксы» и даже «Сказка».
Кредиты тоже выдавались «сказочные». К примеру, ТОО «Койда» в 1995 г. получает 500 млн. руб. по ставке на 40% ниже ставки Центробанка РФ. И список подобных «счастливчиков» очень длинный.
Особое место в расходах банка занимали собственные капитальные затраты: огромный штат, помпезные здания, филиалы в других городах. Кстати, когда «ЕС» уже рушился, его интинский филиал, несмотря на приказ о ликвидации, продолжал выдавать кредиты физическим лицам.
Головной офис «ЕС» обслуживало 9 автомобилей, причем преобладали шикарные иномарки. Чтобы только заасфальтировать стоянку для машин, банк заплатил около 100 млн. руб.
Кстати, среди самых удивительных приобретений «Евросевера» – «банковская» дача в Визябоже. Ее строительство обошлось вкладчикам «ЕС» в 104 млн. руб., а годовое содержание в 1995 г. составило 166 млн. руб.
Красиво жить не запретишь. Когда нет денег, последнее, что остается, – привычка к роскоши…
38 миллиардов
Многие члены совета «ЕС» являлись руководителями предприятий. Своих забот у них хватало, поэтому думать о банке им, возможно, было некогда. Однако при этом они не забывали о собственной выгоде: получали ссуды на льготных условиях. То есть собственными руками грабили свой же банк. Разумеется, не остался в стороне и отец-основатель: Михаил Глузман взял кредит и отбыл в Израиль, задолжав банку 139 млн. руб.
Личные вклады работников «Евросевера» составляли в середине 90-х 4 миллиарда рублей, причем проценты по вкладам начислялись им до 60% (выше, чем остальным вкладчикам «ЕС»). Даже когда банк работал с огромными убытками, его сотрудники исправно получали премии.
Поэтому винить Спиридонова в крахе «Евросевера» нет никаких оснований. Правительство довольно исправно поддерживало банк в период становления: через «ЕС» проходили государственные кредиты под завоз товаров для Крайнего Севера, банку «назначались» клиенты из числа «бюджетозависимых» предприятий. А после стремительного бегства Глузмана в Израиль Юрий Спиридонов кинул на спасение банка свое доверенное лицо – Веру Кузнецову (руководила Коми региональным Фондом поддержки малого и среднего бизнеса имени В.А. Тихонова) и даже лично ездил договариваться с Центробанком о стабилизационных кредитах…
Но только за 1995 год «Европейским Севером» получен убыток, выражающийся астрономической для провинциального банка суммой — 38,7 млрд. руб. Ликвидность его была безвозвратно потеряна. После этого, приди к руководству «ЕС» хоть самый гениальный финансист, он бы ничего не смог изменить. От Кузнецовой требовалось только одно: свести к минимуму затраты и постараться вернуть хотя бы часть вкладов, разграбленных при ее предшественниках.
Уже после официального банкротства банка руководство республики заложит в бюджет 1998 года около 40 миллионов (новыми) на погашение задолженности «ЕС» перед вкладчиками. За грехи г-на Глузмана расплачивалась вся республика.
Правда, Михаил Борисович, как уже сказано, через некоторое время все же угодил в тюрьму. Но – в израильскую. И совсем по другому делу…
Источник