Перелом челюсти в хоккеист

20-летний нападающий Олег Лященко стал в этом сезоне лучшим распасовщиком хоккейной команды «Лондон Райдерс», выступающей в английской лиге с дерзким названием NIHL – National Ice Hockey League. Его партнеры – электрики, строители и агенты по недвижимости, но он стремится стать большим хоккеистом. 

— Я из Лиепаи, — говорит Олег, садясь за столик кафе Pret a Manger на северо-востоке Лондона. — Тренеры, набирая группу, ходили не только по школам, но и по садикам – там меня и нашли. Дед отвез на тренировку, мне выдали форму, и в четыре года я стал хоккеистом (при этом в моей семье ни одного спортсмена).

— Почему уехали в Лондон?

— В Лиепае нечего делать, если честно. Сначала в Лондон переехал папа. Стал здесь строителем. Одновременно учился и сейчас тоже работает на стройке, но уже менеджером. Через два года после папы в Лондон переехала мама, а еще через пять – я. Мне тогда было десять, я только закончил четвертый класс. До этого жил в Лиепае с бабушкой. Когда сказал своему латышскому тренеру, что поеду играть в Англию, тот посмотрел на меня, как на сумасшедшего. «Это что-то из мира фантастики, — сказал он. — Ты где, в холодильнике будешь играть в хоккей?» Да я и сам думал, что в Англии закончу с хоккеем, но папа нашел клуб рядом с домом.

— Как осваивались в Лондоне?

— Пришлось трудно, потому что английский у меня был не очень. Когда пришел в местную школу, знал только hello, good bye и thank you. У нас в Латвии так: если не понимаешь, что тебе говорят, — ну, значит, дурак. У англичан иначе. Учителя пытаются объяснить так, чтобы человек понял. Пусть даже жестами.

Мы жили на западе Лондона, в одном доме с литовской семьей – в том районе много выходцев из Восточной Европы и черных. В моем классе училось тридцать человек, англичан из них – только шесть. Половина класса по-английски говорила так же «хорошо», как я.

— Что поразило в Лондоне?

— В моем районе живет больше людей, чем в Лиепае. Впервые попав в центр Лондона, я вытаращил глаза от шока. Столько людей, еще и разных цветов – никогда такого не видел. В Лиепае люди всегда немного на паузе, никуда не спешат, а тут народ постоянно в движении. Недавно был в Латвии, друг сказал: «Ну-у, подойду через пару часов», — потому что знает, что ему до меня пять минут ходьбы, и незачем торопиться. А тут люди учитывают расстояния, проблемы с трафиком, рабочие графики и встречи назначают на конкретное время.

— С чего для вас начался хоккей в Лондоне?

— Тренировался три раза в неделю. Только в тринадцать-четырнадцать лет начал заниматься хоккеем интенсивно. Папа снимал мои игры на видео, и мы вместе их анализировали.

— Чем английский хоккей отличается от латвийского?

— Мой латышский тренер штудировал хоккейные книжки, учился на тренера в университете, а местный опирается только на свой опыт игрока. К тому же для него это не основная деятельность: после тренировки идет на работу. При этом вторая английская лига не слабее высшей латвийской, в которой я играл в позапрошлом году. Хотя стиль хоккея отличается. В Латвии – ставка на пас, на мышление, а в Англии – бьют, бросают, бегут, маленькие площадки. Но главное отличие: в Латвии мы тренировались два раза в день, и игроки больше ничем не занимались. А в Англии тренируемся три-четыре раза в неделю: занятие начинается в 21:45 и длится полтора часа. До этого игроки весь день вкалывают в других местах и утром снова идут на работу. То есть в хоккей играют только те, кто очень сильно любят эту игру. Не думаю, что в Латвии, поработав на стройке до шести вечера, люди пошли бы на тренировку.

— Кем работают ваши партнеры по «Лондон Райдерс»?

— Электрики, строители. Три игрока – агенты по недвижимости. Двое – владельцы тренажерных залов. Можете представить: работать пять дней в неделю, тренироваться по вечерам и еще играть каждые субботу и воскресенье. Я нигде не работаю, посвящаю себя только спорту. Кроме тренировок с командой два раза в день занимаюсь в зале и отрабатываю мастерство дома, на небольшом катке, который установил отец в нашем саду, — и, если честно, устаю. Не представляю, как можно еще и работать на стройке. Два наших игрока живут в Питерборо, дорога на тренировку занимает у них два часа. Один из них говорил после тренировки: «Доеду домой, три часа посплю – и на работу». Как они живут, вообще не понимаю.

Однажды я спросил одного нашего игрока: «Что делал сегодня?» — «На нашу стройку пришло две тонны кирпичей. Таскал их на пятый этаж с восьми до шести вечера». Один парень даже пропускал игры из-за того, что потянул плечо на стройке.

— Что с зарплатами?

— В команде «Лиепая» нам платили по шестьсот евро в месяц. Здесь платят тысячу фунтов. Для Англии это небольшие деньги, но как добавка к основной зарплате – нормально.

— Для чего вы возвращались в Латвию в 2014 году?

— Там чаще тренируются, и я хотел улучшить свое мастерство. В Лондоне дорога до тренажерного зала из-за пробок занимает час. Потом мне надо доехать до ледового дворца, потом – до бассейна. А в Лиепае я всюду быстро добирался на велосипеде – еще и на пляж успевал, чтобы побегать. Для тренировок Лиепая – просто супер. Многие команды из России и Казахстана даже проводят там летние сборы. Весь город – как спортивный комплекс. Не тренироваться невозможно.

— Как у «Лондон Райдерс» с посещаемостью?

— С учетом плей-офф мы провели пятьдесят восемь игр. Играли каждые выходные – даже в Пасху, на Рождество и Новый год. И каждый раз полный зал! Наши результаты на посещаемости никак не сказываются. Люди настолько фанатичны, что ходят и после серии поражений (в Латвии после трех поражений болельщики уже не придут – они ждут красивой игры, голов). Недавно у нас была выездная игра в Кардиффе – шесть часов от Лондона. И с нами приехало около четырехсот болельщиков! Арендовали автобусы – и в путь.

У нас солидная команда, в этом году мы заняли четвертое место, но я все равно был в шоке, увидев у четырех болельщиков татуировки с эмблемой нашего клуба. Для меня это дико, а для болельщика наша команда – семья. Встретиться на выходных с друзьями, поорать… Атмосфера на играх фантастическая. Фанаты поют песни, посвящают игрокам персональные кричалки.

На каждой игре разыгрывается майка одного из хоккеистов. После матча он снимает ее, подписывает и отдает обладателю счастливого билета. В итоге почти все болельщики на стадионе одеты в клубные майки, которые они выиграли или купили. Еще мы ходим с болельщиками в рестораны, и люди счастливы встрече с игроками так, как если бы я сегодня встретил Овечкина.

— После матчей восстанавливаетесь по методу Ковальчука – бокалом пива?

— Нет. Большинство игроков особо не пьет. Здесь они дополнительно занимаются в залах, и им не до алкоголя. Я из их числа. Тренеры вечно мне говорили, что хоккеист должен быть выше 180 см. А у меня 175 см. Моим кумиром всегда был Павел Буре – сами знаете, сколько он тренировался, какая у него была физподготовка. Он не был высоким, но был очень сильным. С моим ростом мне тоже нужно быть таким. Если на меня едет 100-килограммовый игрок, я не могу выдавить его на массе. Только на силе. Поэтому я занимаюсь своим телом. В первую очередь – чтобы не травмироваться. Хоккеисты-то нынче большие и крепкие. Даже в НХЛ сейчас ценятся не обводки, а быстрота, сила и упорство.

Я четыре года занимаюсь кросс-фитом, который включает в себя гимнастику, бег, плаванье, греблю, тяжелую атлетику. Тяжелая атлетика обеспечивает мне взрывную скорость. Подъем штанги – мое любимое упражнение. Каждый год проходят мировые соревнования по кросс-фиту. Люди из разных стран делают одно и то же пять недель. В этом году из двадцати одной тысячи участников я занял в Европе сороковое место. Да и то – по глупости. Если бы поднял штангу на пять килограмм тяжелее, был бы шестым.

— В британской лиге часто дерутся?

— Очень часто. В Латвии за драку удаляли до конца игры, а здесь дают только две минуты. В каждой встрече по одной-две драки стабильно. Болельщики во многом ради них и приходят на трибуны. В России и Латвии люди идут на хоккей, так как что-то в нем понимают, а в Англии семьдесят процентов хотят драк, чтоб кого-то бортанули и побольше голов. Что такое офсайд, мало кто знает – тут ходят смотреть на гладиаторов.

Здесь нет узкоспециализированных тафгаев. Дерутся все. И громилы, и самые маленькие. В КХЛ нормально толкнуть кого-то на борт. Здесь, если ты толкнул игрока в спину, он сразу скидывает перчатки и лезет драться. Потому что понимает: если получит травму, завтра не выйдет на работу.

В этом году игрок моей команды – азартный парень – лег под шайбу. Но обычно ложатся ногами к шайбе, а он – наоборот. Шайба выбила все зубы и сломала челюсть в четырех местах. Он пережил много операций и завершил карьеру. Говорит, что очень хочет играть, но подсознательно боится возвращаться на лед.

— Как вы ездите на матчи в другие города?

— На своих автомобилях. В каждую машину помещается по три-четыре человека. Отдельный автобус везет баулы и клюшки. Игроки часто опаздывали на матчи из-за аварий или пробок.

Сам я вожу машину с семнадцати лет. Правда, в Лондоне это не всегда удобно. Я живу в шестой зоне, на окраине, в десяти километрах от центра. Чтобы заехать в центр, надо заплатить одиннадцать фунтов. К тому же парковку там найти невозможно. Искать ее часа три, встать где-то не там, заплатить штраф шестьдесят фунтов – лучше уж на метро прокатиться.

— Как проводите время в Лондоне, когда не заняты хоккеем?

— Играю в шахматы. По вторникам ездим с дедом на турниры. В моем шахматном клубе я самый младший. Спрашиваю там у людей: «Вы чем занимаетесь?» — «Профессор в университете. Математику преподаю. А ты кто?» — «Хоккеист». — «А на кого учишься?» — «Ни на кого». Шахматы развивают быстроту мышления, что реально помогает на льду. Напрягать голову – полезно.

Еще я хожу на матчи футбольного «Вест Хэма». Его фанаты очень агрессивные. Один мой друг в шутку сказал на стадионе «Вест Хэма», что болеет за «Челси», и пришел наутро с синяком под глазом. За свою любимую команду здесь любого готовы порвать. Сходить на выходных на футбол – святое. С этой мыслью люди и работают всю неделю.

— Вы говорили, что ваш отец установил хоккейную площадку в вашем саду. Как это выглядит?

— Он построил сарай и купил синтетический лед – двадцать квадратных метров. Можно круглосуточно играть в хоккей. Соседям вряд ли понравился бы постоянный грохот шайб (звук, как будто кого-то расстреливают), но мне повезло: соседи ходят на игры нашей команды, так что к моим домашним тренировкам относятся с пониманием.

— Кто владеет вашей командой?

— Наш фан-клуб – в этом уникальность «Лондон Райдерс». Если бы не болельщики, команды бы не существовало. Пять лет назад снесли дворец, в котором мы играли. Раз негде играть, то и клуб хотели закрыть. Но болельщики сказали: нет, будем платить за то, чтобы наш клуб играл. Оплачивают аренду льда, скидываются на зарплаты, а потом еще и билеты на игры покупают. В этом году нам построили новую суперарену. Первый этаж – бассейн. Второй – спортзал. Третий – ледовый холл.

— Где заиграете в следующем сезоне?

— Моя цель – пробиться в хоккее. Сейчас поеду в лагерь в Россию к тренеру Андрею Матвееву. Там соберутся разные скауты. Московский агент, появившийся у меня два года назад, хочет отправить меня в Казахстан или Белоруссию. Он предлагал мне это и год назад, но я не хотел ехать в хорошую команду полуфабрикатом, сидеть на скамейке и хвастаться перед девушкой, что играю в экстралиге. Я остался на год в Лондоне, чтобы окрепнуть, подтянуть мастерство, физподготовку и отыграть еще шестьдесят игр в первом-втором звене. Сейчас чувствую, что готов к переезду.

После Лондона в первое время, конечно, будет сложно. Мама очень хорошо понимает в питании и кормит всю семью, а в другой стране мне придется готовить самому. Но я готов это пережить ради хоккейной карьеры. А наняться в Лондоне на стройку всегда успею. 

«Если бы президентом ФХР стал Ларионов, наш хоккей развивался бы по-другому». Интервью человека, отработавшего 7 хоккейных Олимпиад

Фото: facebook.com/oleg.lascenko