На переломе эпох исповедь психолога
Светлана Афанасьевна Беличева-Семенцева
На переломе эпох. Исповедь психолога
Вместо пролога
Правда почему-то торжествует, но почему-то потом.
Александр Володин
Жанр этой книги трудно определить, поскольку автор – профессор психологии, заслуженный деятель науки РФ – пишет не только о своем непростом и нестандартном пути в науку и о пути развития отечественной психологии в этот переломный исторический период, но и о том социально-экономическом и культурном фоне, на котором в это время развивалась научная и практическая психология и складывалась собственная судьба.
Действительно, автору и ее сверстникам выпало жить в эпоху кардинальных перемен сразу во всех жизненно важных сферах, связанных не только со своей профессией, но и происходящих в экономике, политике, культуре и общественном сознании. И вряд ли еще какая страна пережила столь резкие и контрастные перемены, изменившие весь привычный уклад жизни людей, как это произошло в России за последние 20–25 лет.
Социалистическая уравниловка сменилась рыночной экономикой и резким расслоением общества на сверхбогатых олигархов и еле сводящую концы с концами основную массу населения страны. В политике вместо непогрешимой и всевластной КПСС к управлению пришли эффективные менеджеры-оптимизаторы, а с ними и ранее невиданные рейдерские захваты и поражающая своими масштабами коррупция. Перелом общественного сознания означен рухнувшей безбожной коммунистической идеологией и пришедшей взамен ей религиозностью одних и проповедью разнузданной свободы от совести, культивируемой в обществе потребления, у других. А кроме того, произошел невиданный технократический скачок, когда за время жизни всего одного поколения вместо дремучих бухгалтерских счетов получили всеобщую доступность компьютеры и интернет.
Судьба автора сложилась так, что на своем личном опыте ей пришлось испытать все эти эпохальные переломы, пройдя путь от инженера-электронщика, комсомольского, партийного работника до доктора психологических наук, учредившего в начале 90-х годов консорциум «Социальное здоровье России», чтобы вместе с коллегами-единомышленниками помогать нашим детям и их родителям, переживающим все тяготы этого трудного переломного времени.
Непрост был путь автора к профессиональной деятельности психолога, но еще труднее вызревало понимание, что причины детской преступности нужно искать не столько в вине подростков-правонарушителей, сколько в их беде. И для предупреждения преступности несовершеннолетних нужны не административно-карательные меры и постановка на учет в милицию, а профессиональная социальная, психолого-педагогическая и медико-психологическая помощь трудным детям и их родителям.
Казалось нереальным, что эта охранно-защитная превенция станет возможной в России, и государство найдет средства для создания новой социальной инфраструктуры, ориентированной на поддержку семьи и детства, потратится на подготовку новых для России специалистов – социальных работников и педагогов, практических психологов, оказывающих профессиональную помощь семьям и детям группы риска. Но как это ни удивительно, автору удалось зародившуюся еще при советском строе идею охранно-защитной превенции вопреки всему довести до законодательного уровня. И в лихие 90-е, несмотря на социально-экономический коллапс и пустой государственный бюджет, которого не хватало на выплату зарплат и пенсий, охранно-защитная превенция получила свою реализацию. Была введена социальная работа и психологические службы, открылась сеть новых социальных учреждений, для которых началась массовая подготовка в высшей школе новых для России специалистов. Давались эти победы ценой тяжелой борьбы и накаленных дискуссий, благодаря армии единомышленников, которые находились не только среди ученых и практиков, но и среди министерских чиновников.
Трагизм эпохальных перемен, происходящих в стране, не минул личную жизнь автора и судьбу учрежденного ею Консорциума «Социальное здоровье России», которого, как и других, не щадили коррупционеры и взяточники. Но не так страшны для гуманизированной социальной политики и охранно-защитной превенции оказались лихие 90е, как «сытые» двухтысячные, когда к власти пришли эффективные менеджеры-оптимизаторы и циничная монетократия стала проникать во все сферы общественной жизни, включая образование, здравоохранение, культуру, религиозные круги. И первыми жертвами этой бездушной оптимизации стали дети, одинокие матери, многодетные и малообеспеченные семьи, а заодно и специалисты, помогающие им.
И снова, как когда-то казалась нереальным замена административно-карательной превенции на охранно-защитную, так и сейчас нереальным кажется противостоять тем, у кого власть и деньги. Но вспоминаются справедливые слова героя Сергея Бодрова из фильма «Брат»: «Вот скажи, американец, разве сила в деньгах?…Нет, не в деньгах, а в правде».
И не может быть праведной дегуманизированная социальная политика оптимизаторов, от которой страдают наши дети и те, кто им помогает. И не может не победить армия бескорыстных единомышленников на этих современных баррикадах борьбы за детство, а значит, и за будущее страны и нации.
Знаки судьбы
Людям свойственно ощущать чужой пристальный взгляд. Даже если человек дремлет в электричке, глубоко погружен в свои переживания на концерте или раздраженно скучает в очереди, он забеспокоится от устремленного на себя взгляда, невольно начнет оглядываться по сторонам, пока не поймет, в чем дело.
Но когда беспокойство испытываешь в таком необычном месте как пустынная кладбищенская аллея, не просто беспокойство, а чувство мистического страха начинает овладевать душой. В тот июньский день 1992 года, находясь по делам в Санкт-Петербурге, я выбралась в Александро-Невскую лавру. Было около четырех часов пополудни. Нежаркое солнце пробивалось сквозь ветви старых развесистых некропольских лип и кленов. Я не спеша брела вдоль правой крайней аллеи, где были захоронены русские композиторы прошлого века. За надгробием Петра Ильича Чайковского аллея обрывалась полуразрушенной часовней. Свернув влево, недалеко от входа в часовню я остановилась у скромного обелиска, увенчанного мраморным женским бюстом, на котором значилось: Здесь покоится прах девицы Варвары Николаевны Асенковой. Родилась 17 апреля 1817, скончалась 19 апреля 1846.
Девица Варвара Николаевна Асенкова, в возрасте двадцати девяти лет ушедшая из жизни, была не кто иной, как знаменитая актриса императорского театра времен Александра Сергеевича Пушкина, которой восхищался поэт. А Некрасов посвятил ей стихи:
Кумир моих далеких дней,
Любимый и желанный,
Мне не забыть судьбы твоей,
Таинственной и странной.
Я смотрела на застывшее в мраморе лицо и было грустно от мыслей о быстротечности жизни, славы, любви, всего земного, чему так бурно радуется и от чего так горько страдает человек.
Постепенно чувство беспокойства, испытываемое при ощущении, когда тебя пристально разглядывают, начало овладевать мною. Я оглянулась по сторонам. Как ни странно, что редко бывает в Александро-Невском некрополе, все прилегающие аллеи были пустынны. А беспокойство, тем не менее, не только не покидало, но и усиливалось.
Безмолвный старый ворон сидел на невысоко расположенном суку прямо надо мной и смотрел на меня с такой не птичьей пронзительностью, что становилось не по себе.
Наслышанная про внезапные нападения ворон на людей, я решила не спеша и осторожно, чтобы не спугнуть птицу, удалиться. Однако не успела сделать и несколько шагов, как ворон сорвался с ветки, догнал, коснулся крылом моей головы, и, пролетев вперед несколько метров, уселся на ветку впереди стоящего дерева и снова вперил в меня свой острый, не по-птичьему осмысленный взгляд. Такой неожиданный и странный пассаж кладбищенского ворона ввел меня в чувство мистического ужаса, но делать было нечего, нужно было как можно спокойнее двигаться вдоль злополучной аллеи к спасительным входным воротам. Однако не успела я минуть пристально рассматривающую меня птицу, как все повторилось. Снова он сорвался с ветки, догнал, шевельнул крылом мои волосы, и, усевшись на суку впереди стоящего дерева, с той же пристальностью уставился на меня, будто что-то хотел сказать, о чем-то предостеречь. Но увы… не дано нам, простым смертным, понимать безмолвный язык птиц и животных, каким бы выразительным он ни был.
Не поняла я и тогда, что хотел сказать этот старый ворон, проживший свою долгую жизнь среди погребений Александро-Невской Лавры, среди душ великих усопших и привыкший кружить вместе с ними над кладбищенским садом и крышей заброшенной часовни.
Вороны о добром не вещают. Но в эту старую истину верить не хотелось, позади было так много потрясений и преодолений и в каждой нашей личной судьбе, и в судьбе нашего многострадального отечества, что не верилось, что впереди могут ждать еще более тяжкие испытания.
Уважаемый посетитель, Вы зашли на сайт как незарегистрированный пользователь.
Мы рекомендуем Вам зарегистрироваться либо войти на сайт под своим именем.
Источник
Драматическая борьба за детство, а в конечном счете за будущее страны и нации, разворачивается не только на педагогических баррикадах, но в экономике, политике, культуре, в психологической науке и даже в религиозной сфере. И об этой драматической борьбе в условиях эпохальных перемен, переживаемых Россией, пишет автор – президент Консорциума «Социальное здоровье России», 40 лет своей профессиональной деятельности посвятивший психологическому обеспечению гуманизированной социальной политики и охранно-защитной превенции социального сиротства и преступности несовершеннолетних.
Книга адресована тем, кому небезразлична судьба нашего детства, а значит, и будущее страны и нации.
Светлана Афанасьевна Беличева-Семенцева
На переломе эпох. Исповедь психолога
Вместо пролога
Правда почему-то торжествует, но почему-то потом.
Александр Володин
Жанр этой книги трудно определить, поскольку автор – профессор психологии, заслуженный деятель науки РФ – пишет не только о своем непростом и нестандартном пути в науку и о пути развития отечественной психологии в этот переломный исторический период, но и о том социально-экономическом и культурном фоне, на котором в это время развивалась научная и практическая психология и складывалась собственная судьба.
Действительно, автору и ее сверстникам выпало жить в эпоху кардинальных перемен сразу во всех жизненно важных сферах, связанных не только со своей профессией, но и происходящих в экономике, политике, культуре и общественном сознании. И вряд ли еще какая страна пережила столь резкие и контрастные перемены, изменившие весь привычный уклад жизни людей, как это произошло в России за последние 20–25 лет.
Социалистическая уравниловка сменилась рыночной экономикой и резким расслоением общества на сверхбогатых олигархов и еле сводящую концы с концами основную массу населения страны. В политике вместо непогрешимой и всевластной КПСС к управлению пришли эффективные менеджеры-оптимизаторы, а с ними и ранее невиданные рейдерские захваты и поражающая своими масштабами коррупция. Перелом общественного сознания означен рухнувшей безбожной коммунистической идеологией и пришедшей взамен ей религиозностью одних и проповедью разнузданной свободы от совести, культивируемой в обществе потребления, у других. А кроме того, произошел невиданный технократический скачок, когда за время жизни всего одного поколения вместо дремучих бухгалтерских счетов получили всеобщую доступность компьютеры и интернет.
Судьба автора сложилась так, что на своем личном опыте ей пришлось испытать все эти эпохальные переломы, пройдя путь от инженера-электронщика, комсомольского, партийного работника до доктора психологических наук, учредившего в начале 90-х годов консорциум «Социальное здоровье России», чтобы вместе с коллегами-единомышленниками помогать нашим детям и их родителям, переживающим все тяготы этого трудного переломного времени.
Непрост был путь автора к профессиональной деятельности психолога, но еще труднее вызревало понимание, что причины детской преступности нужно искать не столько в вине подростков-правонарушителей, сколько в их беде. И для предупреждения преступности несовершеннолетних нужны не административно-карательные меры и постановка на учет в милицию, а профессиональная социальная, психолого-педагогическая и медико-психологическая помощь трудным детям и их родителям.
Казалось нереальным, что эта охранно-защитная превенция станет возможной в России, и государство найдет средства для создания новой социальной инфраструктуры, ориентированной на поддержку семьи и детства, потратится на подготовку новых для России специалистов – социальных работников и педагогов, практических психологов, оказывающих профессиональную помощь семьям и детям группы риска. Но как это ни удивительно, автору удалось зародившуюся еще при советском строе идею охранно-защитной превенции вопреки всему довести до законодательного уровня. И в лихие 90-е, несмотря на социально-экономический коллапс и пустой государственный бюджет, которого не хватало на выплату зарплат и пенсий, охранно-защитная превенция получила свою реализацию. Была введена социальная работа и психологические службы, открылась сеть новых социальных учреждений, для которых началась массовая подготовка в высшей школе новых для России специалистов. Давались эти победы ценой тяжелой борьбы и накаленных дискуссий, благодаря армии единомышленников, которые находились не только среди ученых и практиков, но и среди министерских чиновников.
Трагизм эпохальных перемен, происходящих в стране, не минул личную жизнь автора и судьбу учрежденного ею Консорциума «Социальное здоровье России», которого, как и других, не щадили коррупционеры и взяточники. Но не так страшны для гуманизированной социальной политики и охранно-защитной превенции оказались лихие 90е, как «сытые» двухтысячные, когда к власти пришли эффективные менеджеры-оптимизаторы и циничная монетократия стала проникать во все сферы общественной жизни, включая образование, здравоохранение, культуру, религиозные круги. И первыми жертвами этой бездушной оптимизации стали дети, одинокие матери, многодетные и малообеспеченные семьи, а заодно и специалисты, помогающие им.
И снова, как когда-то казалась нереальным замена административно-карательной превенции на охранно-защитную, так и сейчас нереальным кажется противостоять тем, у кого власть и деньги. Но вспоминаются справедливые слова героя Сергея Бодрова из фильма «Брат»: «Вот скажи, американец, разве сила в деньгах?…Нет, не в деньгах, а в правде».
И не может быть праведной дегуманизированная социальная политика оптимизаторов, от которой страдают наши дети и те, кто им помогает. И не может не победить армия бескорыстных единомышленников на этих современных баррикадах борьбы за детство, а значит, и за будущее страны и нации.
Знаки судьбы
Людям свойственно ощущать чужой пристальный взгляд. Даже если человек дремлет в электричке, глубоко погружен в свои переживания на концерте или раздраженно скучает в очереди, он забеспокоится от устремленного на себя взгляда, невольно начнет оглядываться по сторонам, пока не поймет, в чем дело.
Но когда беспокойство испытываешь в таком необычном месте как пустынная кладбищенская аллея, не просто беспокойство, а чувство мистического страха начинает овладевать душой. В тот июньский день 1992 года, находясь по делам в Санкт-Петербурге, я выбралась в Александро-Невскую лавру. Было около четырех часов пополудни. Нежаркое солнце пробивалось сквозь ветви старых развесистых некропольских лип и кленов. Я не спеша брела вдоль правой крайней аллеи, где были захоронены русские композиторы прошлого века. За надгробием Петра Ильича Чайковского аллея обрывалась полуразрушенной часовней. Свернув влево, недалеко от входа в часовню я остановилась у скромного обелиска, увенчанного мраморным женским бюстом, на котором значилось: Здесь покоится прах девицы Варвары Николаевны Асенковой. Родилась 17 апреля 1817, скончалась 19 апреля 1846.
Девица Варвара Николаевна Асенкова, в возрасте двадцати девяти лет ушедшая из жизни, была не кто иной, как знаменитая актриса императорского театра времен Александра Сергеевича Пушкина, которой восхищался поэт. А Некрасов посвятил ей стихи:
Источник
Вместо пролога
Правда почему-то торжествует, но почему-то потом.
Александр Володин
Жанр этой книги трудно определить, поскольку автор – профессор психологии, заслуженный деятель науки РФ – пишет не только о своем непростом и нестандартном пути в науку и о пути развития отечественной психологии в этот переломный исторический период, но и о том социально-экономическом и культурном фоне, на котором в это время развивалась научная и практическая психология и складывалась собственная судьба.
Действительно, автору и ее сверстникам выпало жить в эпоху кардинальных перемен сразу во всех жизненно важных сферах, связанных не только со своей профессией, но и происходящих в экономике, политике, культуре и общественном сознании. И вряд ли еще какая страна пережила столь резкие и контрастные перемены, изменившие весь привычный уклад жизни людей, как это произошло в России за последние 20–25 лет.
Социалистическая уравниловка сменилась рыночной экономикой и резким расслоением общества на сверхбогатых олигархов и еле сводящую концы с концами основную массу населения страны. В политике вместо непогрешимой и всевластной КПСС к управлению пришли эффективные менеджеры-оптимизаторы, а с ними и ранее невиданные рейдерские захваты и поражающая своими масштабами коррупция. Перелом общественного сознания означен рухнувшей безбожной коммунистической идеологией и пришедшей взамен ей религиозностью одних и проповедью разнузданной свободы от совести, культивируемой в обществе потребления, у других. А кроме того, произошел невиданный технократический скачок, когда за время жизни всего одного поколения вместо дремучих бухгалтерских счетов получили всеобщую доступность компьютеры и интернет.
Судьба автора сложилась так, что на своем личном опыте ей пришлось испытать все эти эпохальные переломы, пройдя путь от инженера-электронщика, комсомольского, партийного работника до доктора психологических наук, учредившего в начале 90-х годов консорциум «Социальное здоровье России», чтобы вместе с коллегами-единомышленниками помогать нашим детям и их родителям, переживающим все тяготы этого трудного переломного времени.
Непрост был путь автора к профессиональной деятельности психолога, но еще труднее вызревало понимание, что причины детской преступности нужно искать не столько в вине подростков-правонарушителей, сколько в их беде. И для предупреждения преступности несовершеннолетних нужны не административно-карательные меры и постановка на учет в милицию, а профессиональная социальная, психолого-педагогическая и медико-психологическая помощь трудным детям и их родителям.
Казалось нереальным, что эта охранно-защитная превенция станет возможной в России, и государство найдет средства для создания новой социальной инфраструктуры, ориентированной на поддержку семьи и детства, потратится на подготовку новых для России специалистов – социальных работников и педагогов, практических психологов, оказывающих профессиональную помощь семьям и детям группы риска. Но как это ни удивительно, автору удалось зародившуюся еще при советском строе идею охранно-защитной превенции вопреки всему довести до законодательного уровня. И в лихие 90-е, несмотря на социально-экономический коллапс и пустой государственный бюджет, которого не хватало на выплату зарплат и пенсий, охранно-защитная превенция получила свою реализацию. Была введена социальная работа и психологические службы, открылась сеть новых социальных учреждений, для которых началась массовая подготовка в высшей школе новых для России специалистов. Давались эти победы ценой тяжелой борьбы и накаленных дискуссий, благодаря армии единомышленников, которые находились не только среди ученых и практиков, но и среди министерских чиновников.
Трагизм эпохальных перемен, происходящих в стране, не минул личную жизнь автора и судьбу учрежденного ею Консорциума «Социальное здоровье России», которого, как и других, не щадили коррупционеры и взяточники. Но не так страшны для гуманизированной социальной политики и охранно-защитной превенции оказались лихие 90е, как «сытые» двухтысячные, когда к власти пришли эффективные менеджеры-оптимизаторы и циничная монетократия стала проникать во все сферы общественной жизни, включая образование, здравоохранение, культуру, религиозные круги. И первыми жертвами этой бездушной оптимизации стали дети, одинокие матери, многодетные и малообеспеченные семьи, а заодно и специалисты, помогающие им.
И снова, как когда-то казалась нереальным замена административно-карательной превенции на охранно-защитную, так и сейчас нереальным кажется противостоять тем, у кого власть и деньги. Но вспоминаются справедливые слова героя Сергея Бодрова из фильма «Брат»: «Вот скажи, американец, разве сила в деньгах?…Нет, не в деньгах, а в правде».
И не может быть праведной дегуманизированная социальная политика оптимизаторов, от которой страдают наши дети и те, кто им помогает. И не может не победить армия бескорыстных единомышленников на этих современных баррикадах борьбы за детство, а значит, и за будущее страны и нации.
Знаки судьбы
Людям свойственно ощущать чужой пристальный взгляд. Даже если человек дремлет в электричке, глубоко погружен в свои переживания на концерте или раздраженно скучает в очереди, он забеспокоится от устремленного на себя взгляда, невольно начнет оглядываться по сторонам, пока не поймет, в чем дело.
Но когда беспокойство испытываешь в таком необычном месте как пустынная кладбищенская аллея, не просто беспокойство, а чувство мистического страха начинает овладевать душой. В тот июньский день 1992 года, находясь по делам в Санкт-Петербурге, я выбралась в Александро-Невскую лавру. Было около четырех часов пополудни. Нежаркое солнце пробивалось сквозь ветви старых развесистых некропольских лип и кленов. Я не спеша брела вдоль правой крайней аллеи, где были захоронены русские композиторы прошлого века. За надгробием Петра Ильича Чайковского аллея обрывалась полуразрушенной часовней. Свернув влево, недалеко от входа в часовню я остановилась у скромного обелиска, увенчанного мраморным женским бюстом, на котором значилось: Здесь покоится прах девицы Варвары Николаевны Асенковой. Родилась 17 апреля 1817, скончалась 19 апреля 1846.
Девица Варвара Николаевна Асенкова, в возрасте двадцати девяти лет ушедшая из жизни, была не кто иной, как знаменитая актриса императорского театра времен Александра Сергеевича Пушкина, которой восхищался поэт. А Некрасов посвятил ей стихи:
Кумир моих далеких дней,
Любимый и желанный,
Мне не забыть судьбы твоей,
Таинственной и странной.
Я смотрела на застывшее в мраморе лицо и было грустно от мыслей о быстротечности жизни, славы, любви, всего земного, чему так бурно радуется и от чего так горько страдает человек.
Постепенно чувство беспокойства, испытываемое при ощущении, когда тебя пристально разглядывают, начало овладевать мною. Я оглянулась по сторонам. Как ни странно, что редко бывает в Александро-Невском некрополе, все прилегающие аллеи были пустынны. А беспокойство, тем не менее, не только не покидало, но и усиливалось.
Безмолвный старый ворон сидел на невысоко расположенном суку прямо надо мной и смотрел на меня с такой не птичьей пронзительностью, что становилось не по себе.
Наслышанная про внезапные нападения ворон на людей, я решила не спеша и осторожно, чтобы не спугнуть птицу, удалиться. Однако не успела сделать и несколько шагов, как ворон сорвался с ветки, догнал, коснулся крылом моей головы, и, пролетев вперед несколько метров, уселся на ветку впереди стоящего дерева и снова вперил в меня свой острый, не по-птичьему осмысленный взгляд. Такой неожиданный и странный пассаж кладбищенского ворона ввел меня в чувство мистического ужаса, но делать было нечего, нужно было как можно спокойнее двигаться вдоль злополучной аллеи к спасительным входным воротам. Однако не успела я минуть пристально рассматривающую меня птицу, как все повторилось. Снова он сорвался с ветки, догнал, шевельнул крылом мои волосы, и, усевшись на суку впереди стоящего дерева, с той же пристальностью уставился на меня, будто что-то хотел сказать, о чем-то предостеречь. Но увы… не дано нам, простым смертным, понимать безмолвный язык птиц и животных, каким бы выразительным он ни был.
Не поняла я и тогда, что хотел сказать этот старый ворон, проживший свою долгую жизнь среди погребений Александро-Невской Лавры, среди душ великих усопших и привыкший кружить вместе с ними над кладбищенским садом и крышей заброшенной часовни.
Вороны о добром не вещают. Но в эту старую истину верить не хотелось, позади было так много потрясений и преодолений и в каждой нашей личной судьбе, и в судьбе нашего многострадального отечества, что не верилось, что впереди могут ждать еще более тяжкие испытания.
В то лето 1992 года мы жили радушными надеждами и в бешеном темпе. Это был год после августовского путча, когда, казалось, в почти безнадежной ситуации был спасен Белый
Дом и новая Россия, когда жизнь была на пиковом подъеме, и кружили голову наши бурные дела и дерзко смелые начинания, и мы были до отказа ввинчены в свои непривычно новые и самостоятельные заботы. Не верилось, ох, не верилось, что самые тяжкие испытания впереди. И пройдут они через наши души, через самое святое и сокровенное, через любовь, дружбу, дом, семью. И многие, ох, многие, а главное, самые близкие и дорогие люди в этой непримиримой борьбе добра и зла, – фронт, который переместится в наши души, останутся по ту сторону баррикад.
Источник