Коровин перелом руки

Ïðèåçæèé èç Òàäæèêèñòàíà âðà÷ ñäåëàë îïåðàöèþ 38-ëåòíåìó æèòåëþ Êàìåíñêà-Óðàëüñêîãî Áîðèñó, â ïðîøëîì — øòàíãèñòó. Ïîñëå òàêîãî ìåäèöèíñêîãî âìåøàòåëüñòâà ìóæ÷èíà äàæå øíóðêè çàâÿçàòü ñàìîñòîÿòåëüíî íå ìîæåò. Òåïåðü Áîðèñó, îòöó òðîèõ äåòåé ïðèøëîñü âðåìåííî çàêðûòü ñâîé áèçíåñ.

Ýòî óæå äàëåêî íå ïåðâàÿ ïîäîáíàÿ èñòîðèÿ â áîëüíèöå ¹2 Êàìåíñêà-Óðàëüñêîãî . Ó ìóæ÷èíû òåïåðü ëåâàÿ ðóêà — òàì, ãäå çàïÿñòüå, ôàêòè÷åñêè íå äâèãàåòñÿ.

Ýòà èñòîðèÿ íà÷àëàñü ãîä íàçàä, êîãäà ëåòîì Áîðèñ óïàë ñ êðûøè ãàðàæà, êîòîðóþ îí ðåìîíòèðîâàë, ïðèìåðíî ñ óðîâíÿ âòîðîãî ýòàæà. Íà «ñêîðîé» åãî óâåçëè â áîëüíèöó, ãäå äèàãíîñòèðîâàëè îòêðûòûé ïåðåëîì è âûâèõ, îòïðàâèëè íà îïåðàòèâíóþ îïåðàöèþ.

— «Íàäî áûëî â Åêàòåðèíáóðã åãî ñðàçó âåçòè, ÿ ïðîñèëà íàïðàâëåíèå, íî ìåíÿ ïðåäóïðåäèëè, ÷òî ìîæåò áûòü áîëüøàÿ ïîòåðÿ êðîâè, ÿ ïîáîÿëàñü, ÷òî íå äîâåçó. Îïåðàöèþ ïðîâîäèë âðà÷ Õàëèëîâ âðîäå áû. È, âèäèìî, ñäåëàë âñ¸ êàê óìåë. Òàê è ñêàçàë íàì ïîòîì. Ïîñëå îïåðàöèè ìû ìèíóò 15 ñ íèì ïûòàëèñü ðàçãîâàðèâàòü. Ïî-ðóññêè îí ãîâîðèë ïëîõî, ñ ñèëüíûì àêöåíòîì. Îí íàì ñàì ðàññêàçàë, ÷òî îí âñåãî äâå íåäåëè êàê ïðèåõàë â Ðîññèþ èç Òàäæèêèñòàíà. Ëè÷íî ÿ â äèàëîãå íè÷åãî íå ïîíÿëà. Ïîñëå îïåðàöèè ìû ïðîñèëè ó íèõ ðåíòãåíîâñêèå ñíèìêè, õîòåëà ñúåçäèòü ñ íèìè â Åêàòåðèíáóðã, ïîêàçàòü âðà÷àì. Íàñ îòñûëàëè òî ê îäíîìó âðà÷ó, òî ê äðóãîìó. Ïîòîì îêàçàëîñü, ÷òî ðåíòãåíà ïîñëå îïåðàöèè âîîáùå íå áûëî» — ðàññêàçàëà æåíà ïîñòðàäàâøåãî.

Ïîñëå íàñòîÿòåëüíîãî òðåáîâàíèÿ, Áîðèñà âñå æå íàïðàâèëè íà ðåíòãåíîâñêèé ñíèìîê. Ìåäèêè, ïîñìîòðåâ ðåçóëüòàò, çàÿâèëè, ÷òî «âñå õîðîøî».

×åðåç íåñêîëüêî äíåé ïîñëå îïåðàöèè ïîñòðàäàâøåãî âûïèñàëè è ðåêîìåíäîâàëè íàáëþäàòüñÿ â òðàâìïóíêòå — äåëàòü òàì ïåðåâÿçêè, óáðàòü âñòàâëåííûå ñïèöû.

Ïðèìåðíî â ýòî æå âðåìÿ íà÷àëîñü óõóäøåíèå. Ó ìóæ÷èíû ïåðåñòàëè ãíóòüñÿ ïàëüöû, ðóêó ïîäíÿòü áûëî íåâîçìîæíî. Áîðèñ òåðïåë ìîë÷à. Âñêîðå ñòàë òåðÿòü ñîçíàíèå. Òåì âðåìåíåì âî âðåìÿ î÷åðåäíîé ïåðåâÿçêè ìåäèêè ñêàçàëè, ÷òî ïðèõîäèòü ïàöèåíòó áîëüøå íå íàäî — ìåíÿòü áèíòû ìîæíî ñàìîñòîÿòåëüíî. À îò ãîëîâîêðóæåíèé, ïðèâîäÿùèõ ê îáìîðîêàì, ðåêîìåíäîâàëè ìàçü «Íàéç», êîòîðîé ñîâåòîâàëè è ðóêó íàòèðàòü.

Âñêîðå ìóæ÷èíà ðåøèë îáðàòèòüñÿ â æåëåçíîäîðîæíóþ ïîëèêëèíèêó íà ñòàíöèè «Êàìåíñê-Óðàëüñêèé». Íåâðîëîã, îñìîòðåâ åãî, íàçíà÷èëà ñîñóäîðàñøèðÿþùèå ïðåïàðàòû.

— Îáìîðîêè ïðîøëè, íî ñàìà ðóêà íåäåëè ÷åðåç òðè íà÷àëà ïî÷åìó-òî ÷åðíåòü è óñûõàòü, — Áîðèñ ñ æåíîé ðåøèëè ïîåõàòü â 41-þ áîëüíèöó Åêàòåðèíáóðãà íà ïëàòíûé ïðè¸ì.

 Åêàòåðèíáóðãå ïîñëå îáñëåäîâàíèÿ âûÿñíèëîñü, ÷òî Áîðèñó «çàáûëè» âïðàâèòü âûâèõ è íåïðàâèëüíî çàôèêñèðîâàëè ïåðåëîì êîñòè. Ôèêñàöèÿ ñïèö áûëà òàêàÿ, ÷òî ïðåïÿòñòâîâàëà óñòðàíåíèþ ýòîãî âûâèõà.

À ïîñêîëüêó êðàé âñòàâëåííîé â ðóêó ñïèöû íàõîäèëñÿ îêîëî ñîñóäèñòî-íåðâíîãî ïó÷êà, òîò ïîñòîÿííî óãíåòàëñÿ. Ñóïðóãîâ íàïðàâèëè â åêàòåðèíáóðãñêóþ áîëüíèöó ¹ 24 — è çäåñü-òî âðà÷àì ïðèøëîñü â áóêâàëüíîì ñìûñëå ïåðåäåëûâàòü òî, ÷òî ñäåëàëè â Êàìåíñêå-Óðàëüñêîì.

Ïîñëå ýòîé îïåðàöèè íà ðóêó Áîðèñó óñòàíîâèëè àïïàðàò Èëèçàðîâà, îòìåòèâ, ÷òî, ïî èõ îùóùåíèÿì, â Êàìåíñêå-Óðàëüñêîì îïåðèðîâàë ìóæ÷èíó ïåðâûé âñòðå÷íûé. Òàêæå åìó ñêàçàëè, ÷òî îòíûíå ïîëíîñòüþ çàïÿñòüå ãíóòüñÿ íå áóäåò — ðóêà áóäåò ïîíåìíîãó ñîõíóòü.

Ïðè ýòîì ìóæ÷èíà óäèâëÿåòñÿ: è â Êàìåíñêå, è â Åêàòåðèíáóðãå ìåäïîìîùü åìó îêàçûâàëè áåñïëàòíî, íî ðàçíèöà ïðè ýòîì î÷åâèäíà! Ñóäèòå ñàìè, âîò ÷òî ðàññêàçàë æóðíàëèñòàì Áîðèñ:

—  êàìåíñêîé áîëüíèöå ó ìåíÿ ïîñëå îïåðàöèè íî÷üþ íà÷àëîñü êðîâîòå÷åíèå, âûøåë â êîðèäîð — íèêîãî, ÷óâñòâóþ, ñîçíàíèå òåðÿþ, çâîíþ æåíå: «Âûçîâè ñêîðóþ â áîëüíèöó!» Àáñóðä, êîíå÷íî, — «âûçîâè ñêîðóþ â áîëüíèöó», íî ìíå òîãäà ñîâñåì ïëîõî ñòàëî… Êòî-òî èç áîëüíûõ íà êîñòûëÿõ äîòÿíóë òîãäà äî âðà÷à, ðàçáóäèë åãî, ìíå ïîäøèëè ñóõîæèëèå, îñòàíîâèëè êðîâîòå÷åíèå. À ñàíèòàðêà êðè÷àëà óòðîì, âûãîâàðèâàëà çà òî, ÷òî êðîâüþ ïîë çàëèë: «Åù¸ ðàç, — ãîâîðèò, — ïîâòîðèòñÿ, âûãîíþ èç áîëüíèöû, íàäî áûëî â êðîâàòè ëåæàòü ñ êðîâîòå÷åíèåì, îòêà÷àëè áû óæå, íàâåðíî!» Âû çíàåòå, ÿ íå çëþñü ëè÷íî íà ýòîãî òàäæèêñêîãî âðà÷à, êîòîðûé òàêîå ñäåëàë. Îí äîáðîæåëàòåëüíûé, âíèìàòåëüíûé. Ìîæåò, äàæå õèðóðã õîðîøèé, ïðîñòî äàííàÿ îïåðàöèÿ íå åãî ïðîôèëü, âåäü ýòî õèðóðãè-îðòîïåäû äîëæíû áûëè äåëàòü. Ìåíÿ áîëüøå âîçìóùàåò, ÷òî âñå õèðóðãè â îòäåëåíèè âèäåëè ðåíòãåíîâñêèå ñíèìêè ÷åðåç íåñêîëüêî äíåé ïîñëå îïåðàöèè è íàâåðíÿêà çàìåòèëè, ÷òî è âûâèõ íå âïðàâèëè, è ïåðåëîì íå òàê çàôèêñèðîâàí, ïî÷åìó îíè âñå ïðîìîë÷àëè?!

Èçâåñòíî, ÷òî ñóïðóãè ïîäàëè èñê â ñóä íà êàìåíñêóþ áîëüíèöó.  ÷åòâåðã íà ìèíóâøåé íåäåëå ñîñòîÿëîñü ïåðâîå ñëóøàíèå ïî äåëó. Ïðè ýòîì â ìåäèöèíñêîé ó÷ðåæäåíèè Êàìåíñêà-Óðàëüñêîãî êîììåíòàðèè äî îêîí÷àíèÿ ñóäåáíûõ ðàçáèðàòåëüñòâ ðåøèëè íå äàâàòü…

https://www.ku66.ru/news/muzhchinu_s_perelomom_ruki_v_bolnice_kamenska_prooperiroval_medik_iz_tadzhikistana_ustranjat_posledstvija_prishlos_v_ekaterinburge/2018-06-18-33546

После того, как на избирательном участке в Петербурге полицейские сломали руку корреспонденту «Медиазоны» Давиду Френкелю, врачи зафиксировали у него перелом правого плеча. Это типичная травма при полицейском задержании, говорят медицинские эксперты. Бывший инструктор спецназа объясняет это утратой профессиональных навыков силовиками, а юристы и пострадавшие с такими же переломами констатируют: несмотря на тяжкий вред здоровью, никто из виновных так и не был наказан.

Неправильный залом руки

Врачи обнаружили у Давида Френкеля закрытый перелом средней трети правой плечевой кости со смещением осколков. Следственный комитет начал доследственную проверку в день нападения.

По словам источника Znak.com, следствие решило провести судебно-медицинскую экспертизу травм журналиста, так как «пока неясно, из-за чего Френкель сломал руку». Эксперты должны ответить на вопросы о «механизме образования полученных травм». Френкелю и его адвокату Ольге Карачевой из «Апологии протеста» о назначении экспертизы не сообщали.

Пока ее результатов нет, «Медиазона» показала снимки сломанной руки Френкеля руководительнице Межрегионального центра независимой медико-социальной экспертизы Светлане Даниловой. Перелом диафиза плечевой кости чаще всего появляется либо от воздействия прямой силы, например, при падении или ударе, либо от скручивания и чрезмерного вращения, говорит Данилова.

«На снимке винтообразный перелом диафиза плечевой кости со смещением, который при падении не характерен, а происходит при скручивании, чрезмерном вращении по оси, когда один из концов плеча оказывается фиксированным, а второй испытывает сгибание или скручивание, — комментирует снимки эксперт. — Вероятнее всего, руку сломали при заломе назад».

Данилова добавляет, что такая травма характерна для неправильного залома руки при задержании силовиками.

Перелом без уголовных дел

Это не первый случай, когда врачи фиксируют перелом диафиза плечевой кости у журналиста или активиста после задержания сотрудниками МВД.

В мае 2010 году журналист Александр Артемьев как активист принимал участие в акции «Стратегия 31» на Триумфальной площади в Москве. В тот день милиция «как никогда жестоко» разгоняла протестующих, писали «Ведомости». Среди задержанных оказался и Артемьев. Несколько часов их держали в автобусе возле ОВД «Замоскворечье».

По словам Артемьева, в какой-то момент одна из задержанных сказала, что пойдет домой и милиция не имеет права дальше ее удерживать. «Я сделал точно так же — сказал: «Ребята, три часа истекли, пойду-ка я домой». Разворачиваюсь к выходу: напротив меня стоят три-четыре милиционера, они хватают меня за руки и тащат к ОВД, а из толпы при входе еще один (не омоновец, милиционер) подбегает и резко тянет мою руку с другой стороны», — говорил Артемьев «Новой газете».

Так милиционеры сломали журналисту руку. Из отдела его увезли в 29-ю городскую клиническую больницу, где врачи диагностировали закрытый оскольчатый перелом диафаза левой плечевой кости — это тяжкий вред здоровью.

Артемьев вспоминает, что хоть он был на акции как участник, а не журналист, за него сразу же вступились главный редактор «Эха Москвы» Алексей Венедиктов, тогда он был членом президиума общественного совета при ГУВД Москвы, и Михаил Михайлин, главный редактор «Газеты.ру», где он тогда работал.

«На следующий день после моей госпитализации вышла статья в «Новой газете» с большим рассказом, что случилось. И я не знаю, то ли эта статья, то ли давление со стороны Венедиктова и Михайлина и каких-то других участников процесса привело к тому, что была назначена проверка по факту публикации в СМИ», — рассказывает журналист.

Проверка ни к чему не привела — Следственный комитет отказался возбуждать уголовное дело. Но в конце октября Артемьева пригласили на встречу к начальнику УВД Центрального административного округа Москвы Виктору Паукову.

«Мне были лично принесены официальные извинения за всю эту ситуацию, — вспоминает журналист. — Меня в ходе этого разговора попросили прекратить или не продолжать вот эти все мои судебные претензии, я сказал, что не буду это прекращать. Но оно само собой прекратилось».

Обжаловать отказ в возбуждении уголовного дела в российских судах не получилось, он подал жалобу в Европейский суд по правам человека, но та «потерялась где-то между Москвой и Брюсселем».

Артемьев отмечает, что его случай был первым, когда во время «Стратегии 31» протестующему сломали руку, и потому вызвал «эффект разорвавшейся бомбы». Но уже через год, когда 31 июля 2011 года активисту движения «Солидарность» Алексею Давыдову полицейские — за этот год милиция была переименована в полицию — сломали руку на той же акции, такого эффекта уже не было.

У Давыдова диагностировали сложный компрессионный перелом плечевой кости. Следственный комитет вновь отказался возбуждать уголовное дело, так как «сотрудниками МВД России действий, явно выходящих за пределы их полномочий, не совершено». Через два года активист умер в больнице (за несколько дней до этого он впал в кому из-за сахарного диабета).

«За счет того, что репрессивной практики у правоохранительных органов становилось все больше и больше, теперь это не вызывает ни у кого вообще никаких вопросов. Ну, сломали и сломали, — рассуждает Артемьев. — Просто сейчас мы привыкли совершенно к другим вещам. Потому что если сравнивать относительно административных задержаний, например, то когда в 2007 году Каспарову дали 5 суток, это вызвало просто шок у активистов, это казалось покушением вообще на все свободы, пришел ГУЛАГ. А сейчас, 13 лет спустя, когда Яшина или Янкаускаса сажают на 15, 15, и еще 15 суток или дают сутки за одиночные пикеты — это новая норма, да. Мы к этому привыкли, и, наверное, тоже возмущаемся, но нет эффекта взрыва».

По мнению адвоката Андрея Лепехина, сотрудничающего с «Зоной права», силовиков очень сложно привлекать к ответственности за подобные действия. Юрист представляет интересы жителя Челябинска Сергея Старцева — его вместе с другом доставили в 2017 году в отдел полиции по подозрению в попытке украсть две пачки сигарет из магазина.

«Ему сломали руку прямо в отделе полиции, якобы он отказывался заходить в камеру, — рассказывает Лепехин. — А на самом деле там по видео видно: он начал снимать фуражку с головы, а один из сотрудников подумал, что это нападение на другого сотрудника и бросился. Применил прием и сломал ему руку. Следствие хоть и возбудило уголовное дело, но посчитало, что сотрудник действовал в пределах необходимой обороны».

Несмотря на то, что Старцеву диагностировали перелом диафиза плечевой кости — то есть причинение тяжкого вреда здоровью — Следственный комитет не раз прекращал дело из-за отсутствия в действиях полицейских состава преступления.

«Мы несколько раз обжаловали в суде постановление о прекращении дела, его отменяли, отменяли, отменяли, но вот сейчас опять период такой, что постановление пока есть, — говорит адвокат. — Они все ссылаются на закон «О полиции», если типа правомерно применил силу, то все. А кто решает правомерно применил или нет? Они же и решают».

Полицейские не умеют правильно задерживать

Травмирование при задержании говорит о том, что силовики неправильно применили боевой прием, считает прослуживший 30 лет в спецназе инструктор Игорь Бурмистров. Он был консультантом по вопросам специальной тактики на кафедре боевой и физической подготовки Северо-Западного института повышения квалификации ФСКН, старшим преподавателем в учебном центре ГУВД Петербурга, а также выступал как эксперт на суде по «болотному делу».

«Я когда в учебном центре был старшим преподавателем, я всегда говорил: «Ребята, учтите, есть одна очень интересная особенность: если нам действительно необходимо кого-то задержать с применением физической силы, еще чего-то, то не надо никогда начинать с самого захвата. Потому что всегда человек может пострадать и потом подать на вас же жалобу, в травмпункт сходит, еще чего-то»», — вспоминает Бурмистров.

Он говорит, что силовики не имеют права сразу же применять к задержанным силу — сначала они должны предложить человеку, например, пройти в отдел полиции. Отказ расценивается как неповиновение полицейскому, поэтому после него силовики уже могут прикоснуться к гражданам.

«Если он отдернул руку — это уже оказание неповиновения полное — говорит Бурмистров. — А если ты взял человека, и он начинает дергаться, то это уже можно расценивать как сопротивление. И только тогда ты уже имеешь полное право применять физическую силу».

Инструктор подчеркивает, что боевые приемы, которые применяют при задержании, всегда нужно начинать с расслабляющего удара — например, ногой или рукой. Однако действующие сотрудники, по его наблюдениям, не обучены таким ударам и не умеют их применять.

По его мнению, проблема заключается в том, что преподаватели, которые сейчас обучают силовиков рукопашному бою — это в основном спортсмены, которые не знают, что такое тактически грамотное задержание. «Спорт и задержание — это абсолютно разные вещи, — объясняет Бурмистров. — Здесь нет задачи одержать победу, а в спорте такая задача есть. Там чем жестче, тем лучше — спорт есть спорт. А реальные вещи — тут все должно быть наоборот, с минимальными затратами. Минимальными какими-то травмами, не должно быть их вообще в реальной жизни».

В итоге, говорит он, силовики не знают, как правильно задерживать, но должны выполнить приказ, иначе они останутся без работы.

«И в ОМОНе такое практикуется, и во всей Росгвардии — потому что главное сейчас, к моему сожалению, это не защита граждан, а обезопасить себя, — рассуждает тренер. — Поэтому лучше сделать плохо тому, кого ты задерживаешь, нежели потом, не умея аргументировать свои действия, придется отвечать [перед начальством]». Силовики, по его мнению, «и хотели бы сделать по-другому, но не умеют» и боятся, что их уволят.

Полицейского Дениса Дмитриева, который на избирательном участке сломал руку журналисту Френкелю, никто не уволил. Не ответили за свои действия и сотрудники МВД, ломавшие руки журналисту Артемьеву, активисту Давыдову и челябинцу Старцеву. Несмотря на тяжкий вред здоровью, во всех этих случаях Следственный комитет не стал возбуждать уголовного дела.

В случае с Френкелем проверка СК пока не завершена, но в МВД уже решили переложить вину на корреспондента «Медиазоны». На него составили несколько административных протоколов — о неповиновении полицейскому (статья 19.3 КоАП), вмешательстве в осуществление работы избирательной комиссии (статья 5.69 КоАП Петербурга) и нарушении «режима самоизоляции» (статья 20.6.1 КоАП).

Редактор: Егор Сковорода