Компрессионный перелом у парашютиста

Расскажу вкратце об одном своём прыжке, в результате которого получил компрессионный перелом «Ð½ÐµÐ»Ð¾Ð¼Ð°ÑŽÑ‰ÐµÐ³Ð¾ÑÑ» крестцового позвонка.

Итак, 8-й прыжок AFF (10-й по счету).
Есть в художественной литературе устойчивое выражение «ÐÐ¸Ñ‡Ñ‚Ð¾ не предвещало плохого».
Но мне знаки стали подаваться с вечера предыдущего дня.
На аэродром я приехал в субботу 6-го июля со своей племянницей (и крестницей) Танюшкой.
Не помню, сколько тогда прыгал, но перешёл на 3-й уровень.
Вечером поехали в Коломну, взяли номер в гостинице.
Заходим в номер, включаем телевизор и видим кадр: гроб с телом. Какой-то фильм.
Шучу: «Ð¢Ð°Ð½ÑŽÑˆ, переключи канал, не нравится мне этот намёк». Вообще в тот вечер много смеялись и шутили.
Утром отправились на аэродром. При разговоре с одним человеком, он позавидовал.
Я считаю это опасным по разрушительности «Ñ„Ð°Ñ‚Ð°Ð»ÑŒÐ½Ð¾Ð³Ð¾ пространства» поступком.
Сразу понял — сегодня мне не повезёт.
Потом в течение дня еще был ряд малозаметных знаков, которые я замечал…

На этот прыжок мне посоветовали взять оператора.
Перед посадкой он погладил выступ на вертолёте, на котором будет стоять и сказал: «Ð‘лин, шампанским облили».
А в этот день как раз много юбилейных (кратных 100) прыжков делали
и обмывали их из горлышка на борту перед выходом, выстреливая пробкой в открытую дверь — вот и облили 🙂

…Мне всегда было страшно прыгать. Как первый раз с «Ð´ÑƒÐ±Ð¾Ð¼», так и первые прыжки на «ÐºÑ€Ñ‹Ð»Ðµ». Шёл как на эшафот.
Парашютисты-спортсмены мне говорили — тогда зачем ты этим занимаешься? Прыжки должны доставлять радость.
Да и почему боишься — на борту с тобой ничего не произойдёт, в воздухе тоже.
Я это осознал, и с 5-го прыжка стал уже улыбаться при выходе…

Так вот, забыв уже о страхе на борту, я вдруг перед 8-м прыжком почувствовал мандраж в теле.
Раньше тоже чувствовал разлив адреналина по всему телу, но это был не страх, а именно спокойный «Ñ€Ð°Ð·Ð»Ð¸Ð²».
До души не доходило. А тут возникло волнение…
Ну ладно, вышел… Тут в меня кто-то врезается.
Как узнал потом — оператор поскользнулся на выступе, попытался удержаться, чуть позже спрыгнул,
и, не успев сманеврировать, попал в меня. Инструкторы меня еле удержали. Всё это не страшно, но тоже знак…

После раскрытия задираю голову — медуза запуталась в трёх стропах. Мелочь, а раздражает.
Даже задумался — делать отцепку или нет. Решил не делать — если площадь купола слегка и уменьшилась,
он по-прежнему управляем. Но мысль об этой медузе меня сверлила всё время. Злился…

При заходе на посадку увидел круг, в который спортсмены на меткость приземляются.
Решил тоже попробовать. Направился туда, но, видя, что пролетаю, стал сильнее тормозить.
Вдруг небольшой круг распахнулся, я ногами встретил землю, ноги меня не удержали, подогнулись,
и я врезался в грунт задней частью. Откинув в стороны руки, немного смягчил удар ладонями.
Всё равно пронзила острая боль, слёзы из глаз, в голове потемнело,
и, как в кинотеатре перед сеансом, — перед глазами огромные светящиеся буквы (или просто сверкнула мысль):
«Ð‘ОЛЬШЕ Я ЗАДОМ ПРИЗЕМЛЯТЬСЯ НЕ БУДУ!». Временное помрачение и отключка…

Когда включился, возникла вторая мысль — приподняться и помахать рукой, чтобы люди не беспокоились.
Чуть повернув голову назад (лежал на спине), увидел бежавших ко мне товарищей.
Ободряюще помахал рукой — самый первый тут же остановился…
Опять откинул голову и стал рассуждать — насколько я цел?
Пробежался по телу — в целом, не болит. Рёбра, по крайней мере, целы.
Стал приподниматься и думать о ногах. Так, ноги тоже целы — втаю на колени.
Стопы тоже целы — постепенно, кособочась, встаю на ноги.
Во время всего этого слышу крик выводящего: «Ð’ызывайте Скорую!»
Следующая мысль — нафига мне всё это нужно? Чуть не плачу от боли…

И тут начинается интересное — если раньше я мог не так свернуть стропы и купол,
то теперь всё делал правильно — минимальными движениями и без ошибок.
Свернув, слышу рокот. Задираю голову и вижу идущий на посадку вертолёт.
Провожаю взглядом, кладу купол на плечо, разворачиваюсь и иду к ребятам.
Навстречу мне быстро идёт наш выводящий, держась за сердце:
«ÐšÑ‚о же делает подушку в 20 метрах над землёй?!»
Косо улыбаюсь, говорю, что «Ð¡ÐºÐ¾Ñ€Ð°Ñ» не нужна и ковыляю дальше…

Зайдя на место укладки парашютов, протягиваю шлем к подошедшему ко мне и с интересом смотрящему парашютисту:
«Ð˜Ð·Ð²Ð¸Ð½Ð¸, не могу нагнуться, чтоб положить на землю».
Подошедшие инструктор и друзья пытливо смотрят на меня, спрашивают, как чувствую, берут под руки.
Тут начинает кружиться голова, и я чуть не падаю.
Потом говорю — всё нормально, сам дойду, но они не отпускают, и мы двигаемся в сторону кушетки.
Инструктор смёл всё, что там было, на землю, и я бухнулся на живот.
Спрашивает — подложить что под голову? Говорю — нет, ничего мне не надо.
Довезти до медпункта, рентген сделать? Нет, не надо — завтра сам всё сделаю…
Потрогал мне копчик, говорит — может и нет перелома.

Лежу и всем телом ощущаю реальность. Потом подходили другие друзья, подошла Танюшка и стала рядом.
Обрывочно рассказывал, что было.
Минут через 20 более менее пришёл в себя, и тут проснулся один из двух основных инстинктов
(а оба они особо себя объявляют после каждого приземления) — хочу жрать!
Доползаем до нашего прекрасного бара, усаживаемся за стол, и я Тане:
«Ð—наешь, Танюш, что меня сегодня больше всего радует? Что мы едим блины»…

Потом мне сказали, что часа через полтора-два всё закончится и мне нашли машину до Москвы.
Пока ждал — приспособился: то силел на лавке «Ð²ÑÐ°Ð´Ð½Ð¸ÐºÐ¾Ð¼», то на земле на коленях в японской позе «ÑÑÐ¹Ð´Ð·Ð°».
Потом подумал, что не помешает побегать где-нибудь, чтобы кровь не застаивалась
(знал об этом, поскольку однажды получил травму от наехавшего на меня гусеничного трактора).
Потом пришла в голову мысль прыгнуть, чтобы не возник страх. Меня ото всего этого Таня отговарила…

Пока ехал, естественно, сидел то на правом боку, то на левом…
На следующий день брюки сам уже одеть не мог — не гнулся.
Добрался до работы, попросил вечером на час пораньше меня отпустить.
Но, видя, моё корчащееся лицо, отправили меня в больницу сразу.
Предложили машину, но сказал, что стоя в метро легче, чем сидя…
В больнице спросил — смогу ли прыгать в следующие выходные?
Сказали — у Вас грандиозные планы, идите сначала на рентген…
Принёс снимок. — Ну что ж, у Вас компрессионный перелом позвоночника…
Временно теряю дар речи…

Дома снял дверь со шкафа, положил на кровать и лежал 2 месяца.
Читал курс AFF, эзотерическую литературу, обдумывал причины.
Техническая причина — нельзя высоко и долго делать «Ð¿Ð¾Ð´ÑƒÑˆÐºÑƒ».
Кармическая — излагается в справочниках
у Лазарева и Жикаренцева о переломах определённых позвонков…
Кстати, еще один знак — с 6 на 7 июля 2002 г. была как раз ночь накануне Ивана Купалы
(когда-то летний языческий праздник). 🙂
Этот этап — тоже отдельная и поучительная история, главным открытием в которой стало то, что у меня много настоящих друзей.
Значит, не конченый я человек 🙂

…Сами прыжки я стал делать еще год назад на «Ð´ÑƒÐ±Ðµ»,
но идти на AFF считал пока слишком крутым шагом, тем более дорогим по расходам.
Да и вообще, решение идти на AFF я принял от отчаяния, с трудом переживая неразделённые чувства
(это, кстати, один из мотивов у некоторых).
Но это — тоже отдельная и моя личная история, а также одна из причин такого результата…

Более подробно, возможно, опишу некоторые интересные моменты и идеи позже…
Добавлю только, что на работу вышел через 2 месяца, потом переехал из Москвы в Новороссийск,
но все же почти через год (в мае) приехал опять в коломну и перепрыгивал 2-й и 3-й уровни.
Всего таким образом, набралось 12 затяжных прыжков (и до этого 2 на «Ð´ÑƒÐ±Ðµ том»). Стоит пробовать 13-й ? 🙂
После