Казначеев в на переломе
Выбрать главу
Виктор Алексеевич Казначеев
НА ПЕРЕЛОМЕ
Политические раздумья
От автора
На книжных прилавках глаза рябит от биографических хроник. Авторы, как правило, подробно описывают, где и когда родились, с кем из сильных мира сего встречались, какое они производили впечатление на своих боссов, как шагали по служебной лестнице. Можно сказать, появился новый жанр создания собственного имиджа на чужих именах… Коммерческие приёмы, коммерческая мораль.
Не по душе мне эта ярмарка тщеславий. Не стану утомлять читателя хрониками своей довольно долгой и непростой жизни. Не считаю себя в праве касаться подробностей жизни тех людей, о которых буду рассказывать. Личная жизнь должна принадлежать только человеку, если она не сказывается негативно на общественной деятельности. Однако и идеализировать никого не собираюсь.
Я всегда относился к людям независимо от их должностей и званий. Должность и человек — это не одно и то же. Очень часто они не совпадают. Не случайно среди людей, близко мне знакомых, есть, так сказать, звёзды первой величины, которым я никогда даже руки не подам. А есть рядовые скромные труженики, к которым душа прикипела ещё в юности, и дружен с ними я до сих пор.
В этой книге я, естественно, обращаюсь к своей биографии, но лишь для того, чтобы на близких мне фактах показать, чему меня и моё поколение учила жизнь, нередко очень жестоко и сурово. И часто эти горькие уроки преподносили люди, которых мы, и я в том числе, не рассмотрели вовремя, не остановили, не уберегли страну, народ и себя тоже от их пороков, каверз и лжи. Наиболее одиозной из этих фигур я считаю Горбачёва. Его мы проглядели все.
Это книга-предостережение.
Каждый из нас в своё время что-то не увидел, кого-то не распознал, в чём-то ошибся. Речь в этой книге о нашей бдительности. О том, что нельзя терпеть возле себя ни одного случая подлости. На почве мелких пакостей взрастают мерзавцы, прощелыги, агрессивно заряженные люди. И чем снисходительней мы к ним вначале, тем безжалостней и одиозней они становятся потом. Я насмотрелся на этих людей за долгие годы работы вторым секретарём Ставропольского крайкома КПСС, председателем Государственного комитета профтехобразования и министерства социального обеспечения России. И показываю их такими, какими видел и понимал. Быть может, я бываю порой слишком строг в своих суждениях, но пусть каждому воздастся по делам его.
Мы все стремились построить прекрасный и добрый мир — и когда носили по Красной площади портреты Горбачёва, и когда поверили Ельцину. Мы много работали и много делали хорошего и даже значительного, но всё теряли. Книга и об этом.
Мы всё время были на переломе, всё время жили в ожидании, что вот за этим крутым подъёмом начнётся спокойная и счастливая жизнь. Не жалели сил, чтобы достичь вершины, и достигали. Но за ней нас ждала новая крутизна и новые испытания. Так было часто, почти закономерно. Так повторяется нередко и теперь. История жестоко обошлась с нашей страной. «Пошёл процесс» совершенствования великого государства — мы очутились на его развалинах. Началось строительство демократической России — народ оказался в нищете и отчаянии. Люди вновь и вновь попадаются в ловушки политических интриг.
Это уже седьмая книга, в которой я с разных сторон исследую приёмы лжи и лицемерия тех, кто плетёт эти сети. Так случилось, что последние пятнадцать лет власть в России меняла свои формы, но содержание оставалось одно и тоже — равнодушие к судьбе страны и народа, неуважение к простому человеку. На то и власть, чтобы пожить всласть, — гласит пословица. Она полностью относится к последнему пятнадцатилетию, которое привело к тому, что нас, россиян, становится ежегодно меньше на 750 тысяч человек, а духовный геноцид ни чем не измерить. Если так будет продолжаться, Россия может стать страной вымирающей нации.
Я вовсе не собираюсь вступать в полемику или переубеждать кого бы то ни было. Для меня важен суд читателя. Моя цель, дать ему материал для раздумий.
Глава 1
Уже много лет я не могу поставить последнюю точку в исследованиях, к которым приступил ещё с первых дней перестройки, начатой Горбачёвым. Ещё тогда было ясно, что многочасовые речи генсека о необходимости перехода страны на новую ступень развития не несут в себе ничего, кроме отрицания и даже охаивания того, что было сделано до него. На словах он призывал к более совершенному обществу, к новому мышлению, не предлагая ни одной конструктивной мысли. В каждом его выступлении рефреном звучали одни и те же истёртые фразы: «Надо всем всё понять, не паниковать и действовать конструктивно, творчески, активно, компетентно — всем и каждому». Шаг за шагом он подталкивал к крушению великое государство.
Источник
«««Назад | Оглавление | Каталог библиотеки | Далее»»»
Итак, на смену тем, кто шёл за народ на каторгу, пришли просто люди без глубоких знаний. Что они действительно умели — это выжить. И не просто выжить, но и удачно приспособить систему под себя, добраться до самых вершин власти. Называли себя истинными ленинцами, марксистами, хотя труды этих философов и мыслителей вряд ли читали.
На обратном пути из Баку руководителей государства также была запланирована остановка в Минеральных Водах. Мне было поручено встретить их. Было пять часов утра, из вагона вышел один Константин Установич в спортивном костюме и так по-свойски говорит: «Не будем никого будить, пусть спят». Коробки с дарами Горбачёва погрузили в вагон, и поезд тронулся. Думаю, что Черненко много хорошего рассказал Леониду Ильичу о Горбачёве и обещал последнему поддержку в продвижении «наверх». Этого и ожидал, очевидно, теперь Михаил Сергеевич.
В 8 часов он был в Кремле, а в 9 его принял Черненко и объявил, что по согласованию с Брежневым на пленуме его будут избирать секретарём ЦК КПСС.
После избрания, во время перерыва, все кинулись поздравлять Михаила Сергеевича, и он воскликнул: «Теперь страна в наших руках!»
На следующий день в «Правде» появилось короткое сообщение об избрании М.С. Горбачёва секретарём ЦК КПСС. Отсутствие в центральном партийном органе портрета настолько рассердило новоиспечённого секретаря ЦК, что он швырнул газету на пол.
В Москве Горбачёву на двоих предоставили шестикомнатную квартиру в знаменитом доме по улице Щусева. Дочь Ирина въехала по соседству в трёхкомнатную. Обустроить новое жильё помогали мастера Кисловодской мебельной фабрики, умельцы из Пятигорска. Возникает законный вопрос: за чей счёт? Средства черпались из партийно-государственного кармана. Выписывались командировочные, суточные, проездные. Во всей этой «липе» фамилия Горбачёва нигде не значилась, всё делалось «шито-крыто». Мастера постарались на славу. Мать Горбачёва Мария Пантелеевна рассказывала мне, что у Михаила квартира «як у царя, аж страшно!» Бытует анекдот, будто, приехав к сыну в Москву посмотреть, как он живёт, мать воскликнула: «Михаил, ты не боишься, если красные опять придут и тебя раскулачат?»
Анекдот близок к истине. Знаю, что мать не очень охотно навещала сына. Её, простую крестьянку, угнетало горбачёвское барство. Да и к невестке не прикипела душой. Я всегда восхищался её природным умом, чистотой, незамутненностью. У неё и в мыслях не было податься в столбовые дворянки. Зато он, Михаил Сергеевич, и Раиса Максимовна ничем не пренебрегали, чтобы подняться на вершину власти.
Как и другие генсеки, Андропов произвёл перестановку кадров. Бывшему секретарю Ленинградского обкома КПСС Г.В. Романову поручил промышленность и военно-промышленный комплекс, а Горбачёву оставил сельское хозяйство. Уравняв их во власти, Юрий Владимирович по сути столкнул лбами претендентов на его место. Деловые качества Романова потонули в его неразговорчивости. Неумение, да и нежелание производить благоприятное впечатление отторгало от него людей, хотя он беззаветно служил партии.
Другое дело Горбачёв, общительный, улыбающийся, подтянутый, приятный, выступавший без бумажек, охотно беседовавший с журналистами, что было ново для членов Политбюро и народа. Его часто видели по телевидению, где он казался руководителем новой формации. И хотя сельское хозяйство под его руководством приходило в упадок, этого никто почему-то не замечал, и в сравнении с Романовым он всегда выигрывал симпатии членов ЦК, Политбюро, читателей и зрителей.
«««Назад | Оглавление | Каталог библиотеки | Далее»»»
Источник
В книге академика В. А. Казначеева, проработавшего четверть века бок о бок с М. С. Горбачёвым, анализируются причины и последствия разложения ряда руководителей нашей страны.
От автора
На книжных прилавках глаза рябит от биографических хроник. Авторы, как правило, подробно описывают, где и когда родились, с кем из сильных мира сего встречались, какое они производили впечатление на своих боссов, как шагали по служебной лестнице. Можно сказать, появился новый жанр создания собственного имиджа на чужих именах… Коммерческие приёмы, коммерческая мораль.
Не по душе мне эта ярмарка тщеславий. Не стану утомлять читателя хрониками своей довольно долгой и непростой жизни. Не считаю себя в праве касаться подробностей жизни тех людей, о которых буду рассказывать. Личная жизнь должна принадлежать только человеку, если она не сказывается негативно на общественной деятельности. Однако и идеализировать никого не собираюсь.
Я всегда относился к людям независимо от их должностей и званий. Должность и человек — это не одно и то же. Очень часто они не совпадают. Не случайно среди людей, близко мне знакомых, есть, так сказать, звёзды первой величины, которым я никогда даже руки не подам. А есть рядовые скромные труженики, к которым душа прикипела ещё в юности, и дружен с ними я до сих пор.
В этой книге я, естественно, обращаюсь к своей биографии, но лишь для того, чтобы на близких мне фактах показать, чему меня и моё поколение учила жизнь, нередко очень жестоко и сурово. И часто эти горькие уроки преподносили люди, которых мы, и я в том числе, не рассмотрели вовремя, не остановили, не уберегли страну, народ и себя тоже от их пороков, каверз и лжи. Наиболее одиозной из этих фигур я считаю Горбачёва. Его мы проглядели все.
Это книга-предостережение.
Глава 1
Уже много лет я не могу поставить последнюю точку в исследованиях, к которым приступил ещё с первых дней перестройки, начатой Горбачёвым. Ещё тогда было ясно, что многочасовые речи генсека о необходимости перехода страны на новую ступень развития не несут в себе ничего, кроме отрицания и даже охаивания того, что было сделано до него. На словах он призывал к более совершенному обществу, к новому мышлению, не предлагая ни одной конструктивной мысли. В каждом его выступлении рефреном звучали одни и те же истёртые фразы: «Надо всем всё понять, не паниковать и действовать конструктивно, творчески, активно, компетентно — всем и каждому». Шаг за шагом он подталкивал к крушению великое государство.
Является ли развал СССР прямым следствием прихода Горбачёва к власти? Стояла ли за его спиной какая-то тайная сила, которая привела к полному обнищанию страну, располагающую почти половиной мировых запасов полезных ископаемых? В чём причина деградации ряда лидеров, попадающих на Олимп власти? На эти и другие вопросы я пытаюсь ответить многие годы в своих статьях и книгах. На одни из них нахожу исчерпывающие ответы, другие оказываются многогранней, объемней, сложней и перетекают из книги в книгу.
Бывают порой минуты, когда особенно остро ощущаешь, как много мы потеряли. Чувство жгучей боли я испытал в день, когда меня пригласили в город Светлоград Петровского района на торжественный сход, посвящённый открытию мемориальной доски моему старшему брату Ивану Алексеевичу Казначееву — почётному гражданину города. Он без остатка посвятил себя механизации сёл Ставрополья. На сходе говорили о небывалых урожаях… в прошлом, о комбайновых колоннах, выходящих на поля, о механизированных фермах… тоже в прошлом. Село ещё пытается сохранить свои былые достижения, противостоять рыночному беспределу. Но кто ему помогает в этом? Житница России брошена на произвол судьбы.
Рядом с Петровским районом — ипатовские степи. Там умножали славу Ставрополья тридцать Героев Социалистического труда и Лауреатов Государственной Премии.
С другой стороны от петровчан — город Будённовск с его знаменитым заводом пластмасс. Когда английские профсоюзы решили поставить своё правительство в безвыходное положение, они закрыли порт, куда поступала продукция завода. Правительство пошло на уступки. Вот каким было предприятие ещё несколько лет назад.
Источник
Выбрать главу
Является ли развал СССР прямым следствием прихода Горбачёва к власти? Стояла ли за его спиной какая-то тайная сила, которая привела к полному обнищанию страну, располагающую почти половиной мировых запасов полезных ископаемых? В чём причина деградации ряда лидеров, попадающих на Олимп власти? На эти и другие вопросы я пытаюсь ответить многие годы в своих статьях и книгах. На одни из них нахожу исчерпывающие ответы, другие оказываются многогранней, объемней, сложней и перетекают из книги в книгу.
Бывают порой минуты, когда особенно остро ощущаешь, как много мы потеряли. Чувство жгучей боли я испытал в день, когда меня пригласили в город Светлоград Петровского района на торжественный сход, посвящённый открытию мемориальной доски моему старшему брату Ивану Алексеевичу Казначееву — почётному гражданину города. Он без остатка посвятил себя механизации сёл Ставрополья. На сходе говорили о небывалых урожаях… в прошлом, о комбайновых колоннах, выходящих на поля, о механизированных фермах… тоже в прошлом. Село ещё пытается сохранить свои былые достижения, противостоять рыночному беспределу. Но кто ему помогает в этом? Житница России брошена на произвол судьбы.
Рядом с Петровским районом — ипатовские степи. Там умножали славу Ставрополья тридцать Героев Социалистического труда и Лауреатов Государственной Премии.
С другой стороны от петровчан — город Будённовск с его знаменитым заводом пластмасс. Когда английские профсоюзы решили поставить своё правительство в безвыходное положение, они закрыли порт, куда поступала продукция завода. Правительство пошло на уступки. Вот каким было предприятие ещё несколько лет назад.
К югу от петровчан — краевой центр, в котором было широко развито производство точных приборов, люминофоров, автоприцепов.
Дальше, над рекой Кубанью, — город химиков со знаменитым на весь Союз (тоже в прошлом) Невинномысским комбинатом изобилия. А от Кубани во все стороны степного края расходятся оросительные каналы.
Сразу за водоразделом — курорты Кавказа. Они не только уникальны по своим целебным свойствам, но и, как считают отечественные и зарубежные специалисты, уникальны по уровню медперсонала и эффективности лечения.
И в каждом регионе края от степного Маныча до заснеженных Кавказских гор есть что-то своё неповторимое, яркое. Всему этому мои земляки, мои родители, мои братья и я отдали десятки лет жизни тревожной, напряжённой, трудной, но плодотворной. Язык не поворачивается говорить обо всём этом в прошедшем времени…
Рос я в сельской местности. Страна залечивала раны, нанесённые войной. «Главные люди сейчас — это строители, — говорил отец, хвативший фунт лиха на войне. — Вот бы тебе, Виктор, в строительный институт поступить». Я сознавал важность этой профессии, но мечтал совсем о другом. Хотелось работать с людьми, тянуло к себе всё живое. Моей мечтой стал Ставропольский педагогический институт. Решил: не сдам экзамены, попрошусь учителем начальных классов, буду готовиться, чтобы поступать вторично. Но, к великой моей радости, конкурс я выдержал и стал студентом Ставропольского педагогического института. После долгих мытарств получил, наконец, место в общежитии.
Ребята учли мой опыт школьного комсомольского вожака и избрали секретарём комсомольской организации курса. Я понимал, что пробелы в образовании из-за нехватки школьных педагогов в годы войны могут сказаться на успеваемости, так что занимался очень много, упорно и сталинским стипендиатом стал не «за красивые глаза», а за отличные знания.
Наверное, сам того не ведая, огромную услугу в подходе к учёбе и жизни оказал мне доцент кафедры физической геологии А.К. Серебряков. Я был уверен, что ответил на все вопросы экзаменационного билета. А он вдруг спрашивает: «Обручева вы читали?». «Читал, — говорю, — то, что рекомендовано программой». А он сурово замечает: «Советую вам прочитать всё, что написал этот учёный.
Я совершенно растерялся: значит, «срезался». Вышел подавленный. Сокурсники у дверей выхватили зачётку, поздравляют. Глянул и глазам не поверил, стоит оценка «отлично». Тогда-то я понял приём и совет Александра Кузьмича: чтобы стать специалистом высокого класса, нельзя ограничиваться чтением «от и до», нужно изучить предмет досконально. Да и самому не мешает внести новое, своё. Это стало для меня правилом навсегда.
На третьем курсе я уже был председателем студенческого профсоюзного комитета и членом Ставропольского горкома ВЛКСМ. С этого времени и началось моё знакомство с М.С. Горбачёвым, в ту пору Мишей, энергичным, находчивым, умеющим показать себя молодым человеком с университетским значком.
Источник
Выбрать главу
В моей биографии начался тогда важный этап, определивший мою дальнейшую судьбу. Перед самыми госэкзаменами я был утверждён инструктором крайкома комсомола, что привело ректора института в ярость. «Я собирался оставить тебя на кафедре, рекомендовать секретарём комсомольской организации, причём освобождённым, а ты вздумал бежать! Исключу из института!» Такого конфликта я не ожидал и, естественно, испугался. Но достаточно было звонка «сверху», и ректор сказал: «Ладно, раз так, иди и работай в комсомоле».
В течение 1958 года шла подготовка к XIII съезду комсомола. В. М. Мироненко уже работал заведующим отделом ЦК ВЛКСМ. Стал вопрос о первом секретаре Ставропольского крайкома комсомола. Рассматривалась кандидатура и Горбачёва, но Мироненко её не поддержал. Горбачёв запомнил это на всю жизнь и не простил Виктору Михайловичу такого неуважения к себе, хотя тогда же всё-таки стал вторым секретарём крайкома.
Как инструктор крайкома комсомола по работе со школьной и студенческой молодёжью, я постоянно находился с ним в контакте. Наступило новое время, другие веяния. Были возвращены из Средней Азии репрессированные Сталиным народы, в том числе и карачаевцы. И мне поручили с группой работников крайкома ВЛКСМ выехать в г. Карачаевск для организации там комитета комсомола. Мои коллеги не очень утруждались, больше отдыхали и развлекались, а справку о проделанной работе взяли «с потолка». Подписать её я категорически отказался. Написал дополнительную записку, в которой изложил настоящее положение дел.
Но мои коллеги ухитрились побывать у Горбачёва раньше меня и нарисовали ему картину своей работы в Карачаевске в светлых тонах. Кстати, если Горбачёв принимал, как говорится, первую информацию за чистую монету, то уже не отступал от неё, хотя она могла быть неверной. Этим часто пользовались окружавшие его сотрудники. К тому же Михаилу Сергеевичу хотелось блеснуть масштабами проделанного перед вышестоящими организациями. Однако я стоял на своём, и Горбачёв был вынужден прислушаться к моим аргументам и изменить мнение о работе бригады как результативной. С того момента ко мне стали присматриваться попристальней и вскоре меня избрали секретарём горкома комсомола.
В Ставрополе разворачивалось строительство заводов. Стройка завода «Электроавтоматика» была объявлена комсомольской. Её строителям обещали, что после пуска завода они останутся работать в цехе, возведённом собственными руками. Но парней и девушек бессовестно обманули. Начальник отдела кадров стал укомплектовывать коллектив по запискам, звонкам вышестоящих персон и личным соображениям. Поднялся большой шум, жалоба молодёжи попала к Горбачёву. Я подробно рассказал ему о баталиях ребят с администрацией завода.
В это время в наш край был направлен председателем совнархоза бывший председатель Совета Министров СССР Н.А. Булганин. К нему-то и направил меня Михаил Сергеевич. Из-за стола вышел человек небольшого роста с бородкой, очень приятной наружности, вежливый, тактичный. Внимательно меня выслушал, прочитал письмо комсомольцев, тут же вызвал директора завода А.А. Самарича и спокойно сказал: «Обещанное надо выполнять, сделайте всё, чтобы поддержать молодёжь и горком комсомола».
Много разных людей повстречал я на своём веку, но облик Булганина отпечатался в памяти как воплощение угнетённости. Больно было видеть его безмерное одиночество. Кроме как на работе, он ни с кем не общался, потому что право унижать, оскорблять его получили все, кому не лень. Сочувствовал Николаю Александровичу только народ. А власть имущие поносили с высоких трибун, печать превратила его в изгоя. Травить Булганина стало модой. В 1960 году для вручения краю ордена Ленина приехал сам Н.С. Хрущёв. Подвыпив на банкете в честь такого торжества, Никита Сергеевич произнёс, как водилось, пространную речь. В ней он грубо отозвался о ссыльном Председателе Совета Министров. Когда дошло до нецензурных выражений, местное радио было вынуждено прервать трансляцию.
Первый секретарь крайкома партии Н.И. Беляев был членом Президиума ЦК КПСС, но о том, что его сняли с работы, узнал не в Центральном Комитете, а со стороны. Подобное отношение к себе, унижение человеческого достоинства наносили душевные раны, оставляли травмы на сердце. И это испытали тогда многие.
На смену Беляеву, по решению Хрущёва, приехал из Москвы молодой, 42-летний министр хлебопродуктов РСФСР Ф.Д. Кулаков. Как известно, «новая метла по-новому метёт». Начались кадровые перестановки и в крайкоме комсомола. Уловив момент, когда первый секретарь Н.И. Махотенко находился в Центральном Комитете ВЛКСМ, Горбачёв явился к Кулакову и, не стесняясь, «настучал» на Николая Ивановича. Следует сказать, что Махотенко был замечательным человеком и неплохим комсомольским работником.
Источник