Игрушка трансформер перелом

Отзывы

Трансформеры — типичные игрушки для мальчиков. Роботы с огромными пушками, которые превращаются в мощные спортивные машины, танки и истребители. Здесь нет места для тонкостей. Героические автоботы должны остановить безжалостных десептиконов — стандартная история о борьбе добра со злом.

Несмотря на кажущуюся простоту сюжетов, вокруг «Трансформеров» быстро сформировалась армия фанатов. Поклонники внимательно следили за всем, что касалось любимых игрушек, а вокруг них выстраивался целый мирок: выходили комиксы, снимались сериалы, появлялись новые версии знакомых персонажей. Пока для всего мира игрушки оставались игрушками, группа посвященных (пусть и не такая огромная, как у «Звездных войн») видела в них возможности для самореализации. Роботы-трансформеры стали для фанатов чем-то большим.

В 1980-е «Трансформеры» стали невероятно популярными во многом благодаря одноименному мультсериалу, по сути, многосерийной рекламе продукции — компанию Hasbro, которая выпускала игрушки, больше интересовала прибыль, чем кино.

Клипмейкер Бэй к середине 2000-х успел показать, что обладает своеобразным стилем, который до недавнего времени даже ассоциировался с голливудским кино вообще. Действительно, Бэй как бы не имеет персонального узнаваемого языка и активно заимствует для своего кино находки других режиссеров (в их числе Спилберг и Кэмерон, Финчер и Роджер Корман, даже гонконгские авторы 1970—1980-х), составляя своеобразный коллаж из самых ударных и зрелищных приемов и аттракционов. Альтер эго Бэя во вселенной трансформеров — это инженер Кейд Игер, собирающий роботов из всякого хлама, и Бамблби — трансформер, говорящий цитатами из фильмов, телепередач и популярных песен. Символично, что фильм про этого робота в итоге снимал не он.

Тем не менее снимать зрительское кино Бэй явно умеет: «Армагеддон» собрал в мире 553 млн долларов, а «Перл-Харбор» — 449 млн долларов. Студия Paramount отдала Бэю управление «Трансформерами», вручила продюсерам (среди которых был Стивен Спилберг) мешок денег и начала с нетерпением ждать результата.

В 2007 году роботы Бэя выкатились на большой экран. Блокбастер приглянулся зрителю, и они с радостью принесли в кассу картины 709 млн долларов. Магазины игрушек заполонили новые варианты Оптимуса Прайма и Бамблби.

Спустя два года вышел первый сиквел — «Трансформеры: Месть падших». Во время его производства началась забастовка сценаристов, что печально сказалось на качестве финального продукта. Фильм показал в прокате отличный результат, но кинокритики были возмущены: вместо интересной истории они увидели громоздкую и запутанную мешанину из спецэффектов и странных шуток.

Но франшизу уже было не остановить. В производство запускали очередную серию, и Бэй (возможно, тяжко вздохнув) вновь усаживался в режиссерское кресло. Правда, уже в районе второго фильма стало понятно, насколько плохо Бэй понимал, во что именно ввязался. Для него «Трансформеры» стали идеальной возможностью показать в одном фильме все, что он любит: красивые машины, сексуальные женщины, взрывы и храбрые военные. Роботы сами по себе его волновали мало.

Фанаты «Трансформеров», стиснув зубы, посмотрели «Месть падших» и даже смогли проглотить «Темную сторону Луны», сделав третий фильм самым кассовым в истории франшизы. Затем режиссер попытался отцепиться от роботов и переключился на черную комедию о культуристах. Казалось, что Бэй не планирует возвращаться к автоботам и десептиконам, он все сказал по их поводу еще в первом фильме. Но студия приволокла еще один мешок денег, и Бэй снял четвертый фильм о роботах — «Эпоху истребления» (фильм побил рекорды сборов не только «Титаника», но и «Битвы у Красной скалы» Джона Ву, завоевав таким образом не только американский, но и китайский рынок).

Однако усталость зрителей и режиссера давала о себе знать. «Последний рыцарь» окончательно показал, что «Бэйформеры» (как стали к этому моменту называть франшизу) — умирающий зверь. Вялая поделка, выполненная истощенным Бэем, собрала даже меньше первого фильма. Paramount ничего не оставалось, кроме как отпустить режиссера на волю и задуматься, что же пошло не так.

«Бэйформеры» страдали не из-за бесталанного постановщика, а из-за странного, немного предвзятого отношения их авторов к первоисточнику. У анимационных «Трансформеров» было преимущество: их легко можно было отличить друг от друга, даже несмотря на то, что иногда аниматоры и дизайнеры игрушек использовали одинаковые модели, хоть и раскрашенные по-разному. Но спутать Оптимуса Прайма с Мегатроном, а Бамблби со Старскримом их зритель не смог бы даже издалека. Создатели кинофраншизы решили обновить образ трансформеров, и по пути что-то потерялось.

Вполне понятно, почему «Бэйформеры» выглядят как… «Бэйформеры». Авторы хотели показать их инопланетными существами со стопроцентной механической составляющей. Отсюда и миллионы деталек, из которых складывается, например, лицо Оптимуса. Погоня за реализмом лишила роботов индивидуальности, из-за чего на экране их часто невозможно различить. Добавьте сюда избыточный, барочный стиль, с которым Бэй обычно ставит супернасыщенный и мелконарезанный на монтажном столе экшен. Все вместе это привело к мельтешащему экранному месиву, водовороту из одинаковых циклопических фигур, лишенных индивидуальности. Все трансформеры стали единообразной массой из шарниров и шестеренок. В районе «Эпохи истребления» студия предприняла попытку исправить положение, но было уже поздно: от образа «Бэйформеров», как оказалось, невозможно избавиться.

Пока «Бэйформеры» гремели в кинотеатрах, на страницах комиксов происходила тихая революция. Авторы издательства IDW решили расширить и углубить мифологию трансформеров. Теперь это не просто роботы, которые только и умеют, что воевать. Это отдельная и интересная цивилизация, пережившая страшную трагедию (масштабную войну автоботов и десептиконов) и теперь пытающаяся прийти в себя.

Комиксы о трансформерах сделали из обычных роботов живых (пускай и механических) существ, наделенных собственными желаниями, идеями и страхами. Они сделали их интересными. Оптимус Прайм и Мегатрон теперь не просто враги — и?