Духовный перелом это

В прошлом году некоторым выпускникам на ЕГЭ по литературе в тесте попался вопрос про литературного критика. Спрашивалось, на кого намекает Некрасов, давая своему герою фамилию Добросклонов. Для тех, кто не может сходу ответить на этот вопрос, мы сделали подборку главных литературных критиков 19 века, которых нужно знать для сдачи ЕГЭ.

1. Неистовый Виссарион (1811-1848)

Именно ему Иван Тургенев посвятил свой роман «Отцы и дети», чтобы указать на свою позицию в конфликте внутри «Современника». Кроме того, с главным героем тургеневского романа Виссариона Белинского роднило то, что он тоже был разночинцем. Денег на хорошее образование у семьи не было, отец обучил его латыни и отдал в уездное училище в Чембаре (Пензенская область). После этого будущий критики поучился в губернской гимназии и решил поступать в Московский университет. Поступить у Белинского получилось, однако окончить университет не удалось – отчислили то ли за вольнолюбивые настроения, то ли за слабое здоровье.

Однако Московский Университет дал Белинскому хорошего приятеля – профессора Николая Надеждина. В 1831 году Надеждин открыл новый литературно-общественный журнал «Телескоп» и взял туда Белинского. Тот занялся переводом статей и спустя несколько лет опубликовал свою первую серьезную критическую работу «Литературные мечтания. Элегия в прозе». Уже тогда юный критик заявил: «у нас нет литературы».

В. Г. Белинский Акварельный портрет К. А. Горбунова 1838 г.

Так ярко начав с отрицания, Белинский все же сыграл важную роль в литературе, заметив даровитых писателей. Именно он обратил внимание на молодого Гоголя, отметил стихотворения Кольцова, Баратынского и Бенедиктова. Надеждин в таланте критика не сомневался, и, уезжая в 1835 году за границу, оставил его присматривать за журналом.

Когда «Телескоп» запретили, Белинский остался практически без средств к существованию. Ситуация для него наладилась уже в 1838 году: Белинский приступил к активной работе в историко-литературном журнале «Московский наблюдатель». Однако спустя время, стало понятно, что с финансовой точки зрения продолжать работу в журнале Белинский уже не может. Тогда Белинский возглавил отдел критики в «Отечественных записках» – из Москвы ему пришлось переехать в Петербург. На новом месте он пишет статьи о пьесе «Горе от ума», критику произведений Державина, Лермонтова, других поэтов, которая дает сегодня нам полное представление о многих поэтах того времени. И именно он назвал «Евгения Онегина» «энциклопедией русской жизни».

Взгляды Белинского на общество, литературу и политику были достаточно радикальны. Власть и значительная часть интеллигенции относились к критику отрицательно.

«Нет ружья, — бери лопату, да счищай с „расейской“ публики (грязь). Умру на журнале, и в гроб велю положить под голову книжку „Отечественных записок“. Я — литератор; говорю это с болезненным и вместе радостным и горьким убеждением. Литературе расейской — моя жизнь и моя кровь… Я привязался к литературе, отдал ей всего себя, то есть сделал её главным интересом своей жизни…» – писал Белинский в те годы.

В первые годы царствования императора Александра II имя Белинского было изъято из обращения, в печати оно заменялось формулировкой: «критик гоголевского периода». Белинский стал знаменем либеральной интеллигенции первой половины 19 века.

2. Мученик режима (1836–1861)

Он умер в 25 лет и оставил после себя яркие критические статьи, которые хорошо всем известны. Именно он назвал Катерину из «Грозы» «лучом света в темном царстве». Николай Добролюбов, впрочем, как и Белинский, был разночинцем. Однако дома ему дали неплохое образование. С детства Добролюбов много читал и писал, в 13 лет уже переводил древнеримского поэта Горация. В 1847 году поступил в духовное училище, а потом в Нижегородскую духовную семинарию. Многие его современники говорили, что всем своим видом он производил впечатление спокойного, благовоспитанного юноши.

«Едва перешагнув порог двадцатилетия, он стал властителем дум целого поколения, а его ранняя смерть обсуждалась в газетах не меньше отмены крепостного права. Чернышевский объявил его мучеником режима и «главой литературы», а позже списал с него героев своих романов о «новых людях»» – пишет автор его ЖЗЛ Алексей Вдовин.

В 1853 году Добролюбов переехал в Петербург и поступил в Педагогический Институт, а уже в следующем году у него умерли оба родителя. Критик тяжело переживал это, духовный перелом, случившийся в то время, он назвал «подвигом переделыванья» себя.

То ли сказался перелом, то ли окружавшие юного критика обстоятельства, но Добролюбов начал писать политические стихотворения. С того момента у него начались проблемы с руководством института, во многом из-за того, что критик стал разделять радикальные антимонархические взгляды. В 1855 году по его инициативе вышла нелегальная газета «Слухи».

Позже Добролюбов познакомился с Чернышевским, в тот же 1856 год у него вышла первая статья в «Санкт-Петербургских ведомостях» . Публикации пошли как по маслу: после ведомостей Добролюбова ждал «Современник», в котором он стал руководить одним из отделов. Институт юный критик окончил, но за вольнодумие его лишили золотой медали.

3. Яркий шестидесятник (1840–1868)

«Лучом света в темном царстве» он посчитал не Катерину из «Грозы», а Базарова. Он критиковал многих героев, которых боготворили другие критики, и был одним из тех, кто одобрял Базарова, пока другие его критиковали. Таким был Дмитрий Писарев.

Способности проявлялись с детства. В четыре года он свободно читал на русском и французском языках, чуть позже изучил и немецкий. В 16 лет будущий критик окончил Третью Санкт-Петербургскую гимназию, потом историко-филологический факультет Санкт-Петербургского университета. Ему еще не исполнилось 20 лет, но Писарев уже отвечал за библиографический отдел в журнале «Рассвет». А с 1861—1866 работал критиком и фактически был идейным руководителем журнала «Русское слово».

Писарев решился на то, на что, возможно, не решались Добролюбов и Белинский – написал прокламацию «О брошюре Шедо-Ферроти» с призывом к свержению самодержавия. Причем, написал, что это «составляет единственную цель и надежду всех честных граждан России».

Следовательно, с 1862 года по 1866 год Писарев отбывал заключение в Петропавловской крепости. После освобождения писал для журналов «Дело» и «Отечественные записки». Писарев – один из немногих критиков, которые отрицали значение творчества Пушкина, считал его пройденной ступенью.

Владивосток. 13 марта 2018 годаа на Успенском лектории, по благословению настоятеля храма епископа Уссурийского Иннокентия, состоялась лекция «Гоголь. Духовный перелом». Провёл лекторий Юрий Николаевич Кабанков, кандидат филологических наук, доцент кафедры теологии и религиоведения ДВФУ, критик и публицист.

Лекция вызвала интерес не только у прихожан https://vladivostok-eparhia.ru/eparhia/churches/?ID=5230″ title=»Успенского храма»>Успенского храма, но и других храмов.

Комментарий Татьяны Григорьевой:

— Вокруг этого выдающегося писателя витает ореол некой мистики и даже художественные киноленты последних лет, такие как «Гоголь. Начало» и другие укрепляют в этом сознание зрителя. У Юрия Кабанкова на этот счет иное мнение.

Юрий Кабанков:

-Итак, что же мы знаем о произведении Николая Гоголя «Мертвые души», — рассказал он.  — В школе проходили, но мы, как правило не знаем, что задумано было три тома. Для автора это был путь преодоления темной силы, в принципе, так и задуманы были «Мертвые души», задуманы, я бы сказал, по структуре или композиции «Божественной комедии» Данте по той же схеме: ад — чистилище — рай. Первый том — это собственно и есть ад — ад на земле. Затем это все должно было пройти через чистилище и так далее. … Гоголь пишет второй том — дважды и дважды сжигает, а третьего так и не было.

Юрий Николаевич рассказал, что Н.В. Гоголь писал о первом томе «Мертвых душ», что это крыльцо к тому храму, который строится в моей душе. Так вот она главная задача автора — не развлечь, не развеселить, а какие-то знания принести читателю. С этой точки зрения многие читатели, которые прочли его книги, делятся на тех кто, либо Гоголя не знает, либо у них «резкость не наводится», т.е. они знают не того Гоголя потому, что главное в Гоголе путь к вере, путь к Богу и путь этот нелегкий.

Может быть поэтому многие утверждают, что у писателя «крыша прехала», хотя это придумка В.Г. Белинского, которая с его легкой руки была подхвачена. Ведь именно к Виссариону Григорьевичу чаще всего бращались поэты и писатели по вопросам культуры, литературы, религии… Но получается, что Белинский о православии ничего не знал. (Распространенная атеистическая позиция того времени: Церковь — плохо, религия — плохо, а вот Христос — это хоршо, т.е. Иисуса Христа революцеонеры воспринимали, как революционера).

…Я не думаю, что в школе учительница литературы вам не рассказывала о религиозности Гоголя, — продолжил Юрий Николаевич. — Настоящего Гоголя, полагаю, не знали и до революции 1917 г. Первым, кто попытался понять Гоголя был русский критик и литературовед Константин Мочульский, который написал книгу «Духовный путь Гоголя» (1936 г.). Позднее с этом вопросом разбирался Владимир Воропаев — еще в советскиое время, за что был не раз «бит».

В подтверждение слов о помешательстве Гоголя служит утверждение того, что его похоронили живым. В действительности, Гоголь написал при жизни два завещания в которых просил не предавать его земле до тех пор, пока не появятся признаки разложения, т.к. страдал приступами летаргического сна. Но умирал то он в доме своего друга, который был врачом и ошибиться в этом вопросе уж точно не мог. (В 1932 г. его могилу вскрыли. Именно тогда большевикам понадобился Гоголь. Бытует байка, что во время вскрытия Гоголь лежал на боку, а стенка крышки гроба была поцарапана изнутри. Ее автор журналист Михаил Кольцов, которому, возможно, было поручено создать атмосферу мистики вокруг писателя).

Возващаясь к вопросу, почему же писатель сжег второй том «Мертвых душ». Возможно, он осознал, что читатель не поверит в то, что там изложено и тогда сжег рукопись. Но задача у Гоголя была религиозная, именно поэтому он боялся, во-первых, что книгу не пропустят цензоры, но ее пропустили; во-вторых, что не поставят на сцене, но премьера состоялась и более того прошла успешно и даже публика в перерыве ходила в буфет выпить и закусить. Вот тогда-то Гоголь, после премьеры, и написал, что это «провал». Т.е. он созрев до какого-то определенного уровня знаний, начал проповедовать и представлял, что в театре люди посмотрят на себя со стороны, ужаснутся и начнут меняться…, но этого не произошло. Пьесу восприняли как забаву, а задача перед автором была иная — религиозная. Он выбрал возрождения в своей душе веры и путь православия.

Его духовник — священник отец Матвей, который не прочел столько книг, сколько успел Гоголь, но писатель в своем творчестве ориентировался именно на его реакцию. Многие исследователи пытаются увидеть вину отца Матвея в том, что с Гоголем произошло…

И еще один важный момент биографии Гоголя — его поездка в Иерусалим в 1848 г. Он много лет внутренне готовил к ней. Он сам обращается за благословением на эту поездку. Но отправился в нее только спустя 6 лет. и уже возвращаясь, когда ждал в Бейруте судно, писал Жуковскому о том, какое сильное впечатление произвела на него Литургия у Гроба Господнего: «Я говел и приобщался у самого Гроба господня. Литургия совершалась на самом гробовом камне. Как это было поразительно! Пещерка или вертеп, в котором лежит гробовая доска, не выше человеческого роста; в нее нужно входить нагнувшись в пояс; больше трех поклонников в ней не может поместиться. Перед нею маленькое преддверие, кругленькая комнатка почти такой же величины с небольшим столбиком посередине, покрытым камнем (на котором сидел ангел, возвестивший о воскресении). Это преддверие на это время превратилось в алтарь. Я стоял в нем один; передо мною только священник, совершавший литургию; диакон, призывавший народ к молению, уже был позади меня, за стенами гроба; его голос уже мне слышался в отдалении. Голос же народа и хора, ему ответствовавшего, был еще отдаленнее. Соединенное пение русских поклонников, возглашавших «Господи, помилуй!» и прочие гимны церковные, едва доходили до ушей, как бы исходившие из какой-нибудь другой области. Все это было так чудно!» (Н.В. Гоголь)

Еще будучи в России Гоголь собирался помолиться у Гроба Господня за всю русскую землю, составил список «Чьи имена вспомнить у Гроба Святого». Но на деле, судя по тому же письму Жуковскому, вышло несколько иначе: «Я не помню, молился ли я. Мне кажется, я только радовался тому, что поместился на месте, так удобном для моленья и так располагающем молиться. Молиться же собственно я не успел. Так мне кажется. Литургия неслась, мне казалось, так быстро, что самые крылатые моленья не в силах бы угнаться за нею. Я не успел почти опомниться, как очутился перед чашей, вынесенной священником из вертепа для приобщенья меня, недостойного…»

…Умирает Николай Васильевич рано — в феврале 1852 г. (напомним, он родился в 1809 г.). Однажды, за 10 лет до смерти, будучи в Риме, он уже «умирал». Это сложная для писателя тема. Тогда умер его приятель в Риме и автор записывал то, что происходило с ним, когда он сидел у гроба друга. «Смерть меня засасывает» — писал он, и после похорон у писателя было полное ощущение, что и он умирает. Тогда он преодолел это состояние. Незадолго до кончины он завершает работу над второй редакцей второго тома «Мертвых душ», прочел его друзьям, в то время были приняты такие читки. Вскоре умирает сестра поэта Николая Языкова и это его так поражает, что и он готов был умереть. Признаки сумашествия писателя можно увидеть только будучи предвзятым. Я считаю, что к моменту смерти он преодолел свои отношения с темной силой. Его последнее пожизненное произведение было «Размышление о Божественной Литургии», т.е. — это не художественное произведение, а простыми словами он поведал своим современникам, что такое литургия. Многие ходили в церковь и не понимали, что происходило на службе.

…Так незаметно пролетело время встречи. Мы уже говорили на заседаниях Успенского лектория о Федоре Достоевском, Александре Пушкине и вскоре вновь встретимся с лектором.