Челябинским тарифным переломом

«Челябинский тарифный перелом»:

вековая война с сибирским зерном

Ещё более ста лет назад умные люди поняли, что самым эффективным инструментом, позволяющим «поставить на место» сибирских крестьян, являются железнодорожные тарифы. Пример челябинского заградительного зернового тарифа ясно показывает: за минувшие сто лет во взаимоотношениях Сибири и остальной России принципиально не изменилось ничего.

   В 1891 году в европейской части России разразился страшный голод, вызванный засухой и неурожаем. В Поволжье и Центрально-Черноземном регионе только по официальным данным погибло полмиллиона человек. Избежать ещё больших жертв позволила масштабная продовольственная помощь со стороны сибирских губерний: крестьяне Сибири безвозмездно отправили за Урал тысячи обозов зерна и муки, кроме того, специальные уполномоченные из голодающих регионов закупали хлеб в сибирских деревнях.
   А уже в следующем, 1892 году, на Алтай прибыли хлеботорговцы из Казани, Нижнего Новгорода, Екатеринбурга и Тюмени. Они приобрели крупные партии сибирского зерна — всего около 2 миллионов пудов — и водным путём, на пароходах, отправили его в Санкт-Петербург, а затем за границу. Так началось то, что современники назвали «сибирская хлебная горячка». В течение последнего десятилетия 19 века зернопроизводители Сибири стали активными игроками как на российском, так и на международном зерновых рынках. Одним из главных факторов бурного развития сибирской зерновой торговли стало строительство Транссибирской магистрали. Уже в 1897 году из Сибири было вывезено 27,3 миллиона пудов зерна, из них 11,8 млн ушло на экспорт. При этом потенциал нашего региона был в разы больше: по подсчётам правительственной комиссии, на следующий, 1898 год излишек зерна в Сибири достигал 64 миллионов пудов.
   Естественно, что на европейских рынках сибирское зерно стало опасным конкурентом кубанского и центрально-чернозёмного зерна. Тем более, что там и без сибиряков было тесно: именно на 90-е годы 19 века пришлась масштабная экспансия в Европу дешевого зерна из США. И на сибирских зернопроизводителей быстро нашли управу — своеобразную «внутреннюю таможню». Это печально известный «челябинский тарифный перелом«, который действовал в отношении сибирского зерна с 1896 по 1911 годы.
Суть этой дискриминационной меры была такова. В железнодорожных грузовых перевозках царской России действовал «понижательный» тариф: чем дальше был адресован груз, тем дешевле обходилась каждая пройденная верста.         Однако, для зерна, следовавшего по Транссибу из Западной Сибири, в Челябинске все накопленные скидки обнулялись, и тариф на транзитный сибирский хлеб начинали отсчитывать заново, как если бы зерно отправляли из этого города. В результате после введения «челябинского перелома» тарифная ставка, к примеру, на провоз зерна от Омска до Киева увеличилась сразу на 7,5 копеек за пуд, а от Новониколаевска до Москвы — почти на 9 копеек за пуд. По тем временам — очень серьёзные деньги, повлиявшие в итоге на всю экономику сельхозпроизводства в дореволюционной Сибири.

«Северная ссылка» сибирского зерна

   Главными лоббистами решения «запереть» сибирское зерно с помощью жд тарифов историки традиционно называют конкурентов — помещиков Центрально-Черноземной зоны, Поволжья и Краснодара, которым сибирское зерно было настоящей костью в горле. Ходили слухи и о каких-то умопомрачительных суммах взяток, которые зерноторговцы якобы занесли «куда надо» за тарифную дискриминацию сибиряков. Не стоит также забывать, что многие члены царского правительства сами были очень крупными землевладельцами, и зерно из Сибири затрагивало их личные финансовые интересы. Персонально автором идеи «челябинского тарифного перелома» считают тогдашнего премьер-министра Сергея ВИТТЕ.
   Однако говорить, что повышение тарифов имело основной целью просто «перекрыть кислород» сибирским аграриям, было бы не совсем справедливо. Дело в том, что уже в середине 90-х годов позапрошлого века власти стали активно прорабатывать идею альтернативного пути сибирского зерна в Европу. Этой альтернативой, по задумке чиновников, должен был стать Север России.
Экспорт через мурманские и архангельские порты, согласно этой концепции, позволил бы не сталкивать лбами сибирских зерновиков с поволжскими и краснодарскими в южных портах России. Сергей Витте со свойственной ему энергией и хваткой стал воплощать идею в жизнь: к 1899 году было построено специальное ответвление Транссиба — железнодорожная ветка от Перми до порта Котлас на Северной Двине. «Давая выход сибирским хлебам на мировой рынок через Архангельский порт, дорога Пермь — Котлас обеспечит сибирскому земледелию возможность широкого развития без неблагоприятного влияния на сельское хозяйство Европейской России» — писал Витте в те годы.
   Котласская ветка длиной в 812 километров обошлась казне в фантастическую сумму — 40 миллионов золотых рублей, на нынешние деньги это около 500 миллионов долларов. Сразу же на этом «северном обходе» были введены и льготные тарифы на провоз зерна — в полтора раза ниже челябинских. Итак, все условия, чтобы зерно из Западной Сибири устремилось не в Питер или Азов, а в Архангельск, вроде бы были созданы. Однако, ожиданий «северный зерновой путь» так и не оправдал. Прежде всего, северные порты были гораздо хуже оборудованы, чем вывозные пункты по западному периметру России. Кроме того, требовалась перегрузка хлеба с железной дороги на водный путь, а затем новая перевалка грузов в Архангельске. А ещё из-за длительного замерзания Северной Двины сибирскому зерну приходилось зимовать в Котласе, что ещё более увеличивало итоговые транспортные расходы. К примеру, средняя стоимость доставки пуда зерна из Барнаула в Лондон составляла не менее 53-54 копейки. При средней лондонской цене пуда пшеницы 97 коп. и местных ценах 40 коп. на долю продавца приходилось всего 3-4 коп.
   Лишь к 1910 — 1912 годам, незадолго до отмены «челябинского тарифного перелома», архангельское направление сибирского зернового экспорта заняло существенную нишу в общем объёме зернового экспорта — в среднем 35-37 процентов. Главным же экспортным портом для сибирских зернопроизводителей по-прежнему оставался Санкт-Петербург, несмотря на все тарифные препоны.

«Подъёмные» для Урала?

   В связи с «челябинским тарифным переломом» называют ещё одну знаковую для России конца 19 века фамилию — Владимир ПОКРОВСКИЙ, бывший городской голова Челябинска, крупнейший уральский предприниматель, как сказали бы сегодня — «аграрный олигарх». Хозяйство Покровского считалось одним из самых передовых в России: здесь развивали суперсовременный на тот момент четырёхпольный севооборот, производили элитные улучшенные сорта семян. Хозяйство было оснащено самой передовой по тем временам техникой, мельницы и маслобойни Покровских считались лучшими на Урале. Но главное — у Покровского был самый могущественный личный друг и покровитель, которого только можно себе представить. Да-да — тот самый министр финансов, министр путей сообщения, а затем и премьер-министр России Сергей Юльевич Витте.    Именно после визита Витте к своему уральскому другу в 1896 году был введён тарифный перелом. 
   В последующие годы огромные массы дешевого сибирского зерна начали оставаться в Челябинском уезде. Это дало толчок бурному развитию на Южном Урале животноводства, маслоделия и мукомольного бизнеса. Выгоду получали все районы в радиусе двухсот верст от Челябинска. А чтобы избежать «наложения на тариф», в Челябинский уезд многие иногородние предприниматели стали переводить свои капиталы, в том числе и из Екатеринбурга.
   Мало того, в эти же годы в Перми началось возведение огромного по тем временам промышленного объекта — спиртоочистительного завода министерства финансов . Главным сырьём для завода стала, разумеется, сибирская пшеница. Подсчитано, что из 10 миллионов пудов сибирского зерна получалось 250 миллионов бутылок водки-«монопольки», что давало бюджету страны 75-100 миллионов рублей чистого дохода в год. Так что вполне возможно, что «тарифная война», объявленная сибирскому зерну, преследовала не только частные, но и высокие государственные интересы…

Последствия: застойные явления

   Постепенная отмена драконовского тарифа началась в 1910 году и сопровождалась бурными дебатами как среди аграриев, так и во власти. Вопрос об отмене «перелома» был рассмотрен в созванном при Министерстве финансов Особом совещании по пересмотру тарифов на перевозку хлебных грузов. Отмены тарифа настоятельно требовали сельские хозяева степных областей Сибири, биржевых комитетов ряда портовых городов , представители волжского судоходства. 
   Требования отмены перелома были подкреплены существенными доводами, в числе которых не последнее место заняла проблема экономической помощи от Сибири в период неурожайных для Центральной России лет. В свою очередь, упорными защитниками тарифа выступили представители мукомольной промышленности южного и волжского районов, Кременчугский, Рижский и Екатеринбургский биржевой комитеты, Балашовская хлебная биржа. Они считали, что отмена Челябинского тарифа может нанести непоправимый урон сельскому хозяйству Европейской России.
   Итогом совещания стала резолюция «признать в принципе перелом тарифных схем для сибирского хлеба в Челябинске надлежащим отмене», но вместе с тем подчёркивалось — «признать неприемлемым с отменою Челябинского тарифа простое распространение общей схемы на перевозку сибирского хлеба в Европейскую Россию». Из-за столь неопределенного решения Челябинский перелом сохранялся до августа 1911 года.
   О влиянии «челябинского тарифного перелома» на судьбу сельского хозяйства Сибири историки спорят до сих пор. С одной стороны, каких-то катастрофических последствий заградительный тариф не произвёл: зерно по-прежнему активно вывозилось из Сибири, на долю нашего региона в отдельные годы приходилось три четверти всего экспортируемого Россией хлеба. Мало того, статистика свидетельствует, что самые большие поставки сибирского зерна на Запад — 243,5 миллиона пудов — пришлись на пятилетие 1906 — 1910 г.г. Так что «уральский барьер» сибирскими крестьянами всё-таки преодолевался, и довольно успешно.
    Но однозначно можно говорить, что «челябинский перелом» стал серьёзнейшим тормозом в развитии аграрной отрасли Сибири. За 16 лет действия тарифа экспорт сибирского хлеба вырос всего лишь на 21%. И это в условиях широкой столыпинской колонизации региона , и бурного развития сельского хозяйства. Спутниками жизни сибирского агрария стали регулярные кризисы перепроизводства зерна и обвалы закупочных цен: до 10-12 копеек за пуд ржи и до 20 копеек – за пуд пшеницы, при закупочных ценах в Европейской части России в 70 — 75 копеек за пуд. Колоссальный аграрный потенциал Сибири был если не «погашен», то уж точно не реализован в должной мере.
   А главное — «челябинский перелом» стал символом и вечной моделью государственной политики в отношении сельхозпроизводителей Сибири: сибирский крестьянин — это спаситель в трудный час, а в остальное время — ненужный и незваный гость на аграрных рынках, тот самый «чемодан без ручки». Как он живёт, чем — власти непонятно, да и, если честно, не очень интересно. «Главное — накормить страну и сохранить зерновой баланс»…
   Кто знает, может быть, после отмены перелома зерновая Сибирь и развернулась бы на полную мощь, став наряду с Кавказом и Ростовом полноценным — и постоянным — участником большой рыночной зерновой игры. Но — уже через несколько лет страна завалилась в штопор очередной революции и гражданской войны, и всем стало не до сибирских крестьян с их проблемами. В который уже раз…
*****
    «Казалось бы, положение дел требует со стороны правительства самого заботливого отношения к экспорту сибирского хлеба, установления льготных железнодорожных  тарифов, но здесь наблюдается совершенно обратное явление…  Из боязни, что сибирский хлеб может наводнить внутренние рынки России и понизить хлебные цены, правительство установило для сибирского хлеба, идущего на запад, — на внутренние и международные рынки  — своего рода тарифные запруды в Челябинске — так называемый тарифный перелом. При таких условиях сельское хозяйство является совершенно невыгодным, поэтому земледелие в Сибири развивается далеко не в той степени, какую можно было ожидать, учитывая переселенческое движение», —
Степан Васильевич Востротин, сибирский золотопромышленник, общественный деятель, депутат III и IV Государственной думы от Енисейской губернии, 1905 год

*****
   Вот что писала одна из сибирских газет в 1909 году:
«Орловские помещики взволновались. Телеграф сообщает, что Орловское губернское земское собрание постановило ходатайствовать о сохранении перелома тарифа в Челябинске. Привыкшие ходить на помочах покровительственной системы, орловские помещики испугались отмены перелом, так как она удешевит на 5—10 копеек пуд сибирского хлеба, и следовательно удешевит и хлеб орловских помещиков.
Все это вполне понятно, так как производителями хлеба для рынка являются главным образом помещики, крестьяне же выбрасывают на рынок только излишки в годы урожая. Вздутие цен на хлеб таким образом, всегда выгодно одним помещикам и только в годы обильных урожаев оно полезно для крестьян.
   Совсем другая картина в Сибири. Помещиков у нас нет. Единственными поставщиками на внешний рынок хлеба являются крестьяне, причем излишки хлеба у сибирских крестьян выражаются в сотнях миллионов пудов. В Сибири, таким образом, поднятие цен на хлеб отражается в благоприятном смысле на бюджет всего населения, тогда как в Европейской России это поднятие цен всегда выгодно только помещикам. Уже самое выступление орловского земства с таким «ходатайством» является показателем того взгляда на Сибирь, какого придерживаются господа помещики Европейской России».
*****
Тарифные ставки на провоз зерна из Западной Сибири 1896 — 1911 гг.

Отрезки пути «без перелома»  «с переломом» Разница Курган-Киев 34,71 39,31 4,6 Омск-Киев 41,01 48,32 7,31 Омск-Ревель 42,6 49,43 6,83 Омск-Рига 44,51 50,9 6,39 Омск-Мурман 38,84 47,04 8,2 Новониколаевск-Елец 40,29 49,17 8,88 Новониколаевск-Москва 40,86 49,57 8,71